Или по совету Старейшины отдавали юношу в обучение скорняку, а не кузнецу, как тот хотел. И, действительно, вдруг открывался у него талант необыкновенный и изделия его расходились за тридевять земель. Но всё же иногда юноша, проходя мимо кузницы, вздыхал, глядя на отблески огня в приоткрытую дверь.
Говорили также, что если те, кому его советы сначала не по нутру пришлись, да верными оказались, к Старейшине придут и попросят от тоски по несбывшемуся избавить, то скажет он заветные слова и отпустит человека тоска-печаль. Перестанет грустить и вспоминать, станет жить настоящим, радоваться тому, что есть.
Были и те, кто не соглашался. Кто сбегал из племени, один или парой, и строил другую жизнь, независимую от прежних традиций и устоев. Что с ними дальше было, никто не ведал. Только Старейшина иногда улыбался молчаливой улыбкой, знал он, кому было надобно в путь-дорогу отправиться. Тому и были сказаны нужные слова.
Долго ли коротко жило племя, но однажды Старейшина явился во сне к Вожаку и велел прислать к нему несколько мальчиков и девочек. Не совсем маленьких, а тех, кто уже сам себя обслуживать умел и в голове разумение имел. Отвели люди в лес детей, сами не знают, что думать. Никто не понимает, что Старейшина задумал. Вдруг от мудрости с ума сошёл и с детьми что-нибудь сотворит. Боятся люди, думами мучаются.
А через семь дней дети сами вернулись. Смотрят на них родители, вроде как их дети и не их, отличное в них появилось. Глаза другие, более мудрые что ли. Устроили на радостях пир большой, собрались на площади, столы накрыли. Только уселись, поднялся один юноша из тех, что у Старейшины пребывали, и передал слова его.
Дескать, уходит Старейшина в горы высокие, в места далёкие. Потому как времена меняются и нет у него больше сил перемены те сдерживать. А так как не может он людей без закона и правил оставить, то передал его тем, кто будет нести закон по жизни дальше. За семь дней повел он детям все знания свои и мудрость накопленную за годы. Дальше им нести закон и традиции, и к ним теперь за советом и опорой обращаться надобно.
Замерли люди от удивления – как же так, ведь столько лет Старейшина с ними был, привыкли уже. Кинулись к дубу заветному. Ан нет ничего, стоит дерево как дерево, никаких избушек вокруг. И Старейшины, конечно, след простыл.