Он забирает у меня стакан и выходит. Я лихорадочно ищу глазами свою одежду, её нигде нет.
Фотографии на комоде так и притягивают моё внимание. На одном из них Кирилл обнимает за плечи рыжеволосую девушку. У обоих счастливые смеющиеся лица. Так любопытно, с кем он. Я спускаю ноги на пол, укутываюсь и на цыпочках иду к комоду. Беру в руки фото и невольно охаю. С него смотрит любовница моего мужа. Что это значит? Она и с ним встречается?
Опять отворяется дверь. Кирилл всё в том же халате всё с тем же подносом.
– О, уже встала? Значит, выживешь. Моя дочь. Похожи? – он протягивает мне ещё один наполненный водой стакан, – аспирин сразу растворил, пей.
Я смотрю на него ошалевшими глазами и ловлю ртом воздух. Дочь? Она его дочь? Вот это совпадение… Вчера парад планет какой-то был? Я нахмуриваюсь, вспоминаю. Точно. Кирилл вошёл в лифт на этаже, где работает муж. Наверное, он и есть тот самый партнёр, о котором упоминал Стас.
Кирилл помахивает перед моим лицом ладонью, как будто проверяет, вижу ли я его:
– Что с тобой?
Вдруг я слышу звук приближающихся к комнате шагов и звонкий голос:
– Папуль, я машину в автосервис отогнала, она загудела. Дай денег, пожалуйста.
Распахивается дверь. На пороге стоит та, что разбила мою семью. Она уставилась на меня, оторопела. Ну да. Теперь её очередь удивляться.
– Пааап, – изумлённо смотрит она на Кирилла.
Я беру инициативу в свои руки:
– Как там тебя? Рыжик? Понимаешь, так случилось, что твой папа и я.. Мы…
– Мы теперь вместе, – решительно заявляет Кирилл, серьёзно глядя на дочь.
– Это прикол такой, пап? Ты и эта… клуша? Не смеши, – рыжая с отвращением кривит губы.
У меня внутри всё переворачивается. Какое право она имеет оскорблять меня? Я на секунду сжимаю челюсть. Давлю в себе обиду.
Потом приветливо подмигиваю:
– Я смотрю, ты весёлая девчонка, да? Уверена, мы подружимся.
Кирилл кидает на меня одобрительный взгляд. И тоном, которым обычно говорят с нашкодившими детьми, произносит:
– Нина, понимаю, ты ревнуешь. Но ты уже взрослая, должна держать себя в руках. И не обзывать мою любимую женщину.
Она часто задышала. Лицо, уши и шея покраснели.
– Любимую? Она, что ли, любимая? – перешла на крик, – я не верю, ты не мог с ней связаться! Она – вообще не твой типаж. На маму ни капельки непохожа, тебе такие никогда не нравились.