Танк старшего сержанта Кулебякина проехал в сторону сквера.
Раздался взрыв, танк потонул в клубах поднявшейся пыли.
– Второй, цел? – спросил я на взводной частоте, опасаясь не
услышать ничего, кроме тишины в эфире.
– Нормально, – весёлый голос наушниках. – Под гусеницы
прилетело. Пересрали немного только.
– Откуда стреляли, кто видел?
– Кажется, дом на три часа.
Я отдал команду обстрелять дом и доложил о контакте с
противником капитану. Мы развернулись носом к высокому пятиэтажному
зданию. Я навёл пушку на четвёртый этаж. С лязгом затарахтел
механизм заряжания. Орудие грохнуло. Приборы наблюдения заволокло
пылью, дом напротив – тоже. Остальные два танка так же принялись
палить по зданию. Посыпались обломки стен и перекрытия.
Прильнув к приборам наблюдения, я тщательно осматривал
местность. Пот заливал глаза, а на улице дул ветер, поднимая клубы
песка и ухудшая видимость. Напряжение росло. Я должен был заметить
противника первым, что практически нереально в таких условиях. А в
голове только одно: не поддаваться панике. За почти десять лет
службы в танковых войсках, это оказалась первая серьёзная заваруха,
в которую я попал. Боевое задание не первое, но прежде как всё
проходило: приехали, отстреляли по цели километров так с двух-трёх,
уехали. А теперь и стрелять непонятно куда, и по тебе могут
шмальнуть из любой щели. А экипаж – молодняк, только из училищ
вылезший. И координация действий на войсковом уровне, прямо скажем,
хреновее некуда. Почему-то командование решило, что противник
оккупировал только центральные районы, и зачистка окраин почти не
проводилась. Пошли танки, бронетранспортёры и начали гореть друг за
другом. А отступать нельзя. Закрепиться на позициях и держаться –
таков приказ.
– Куда стрелять, товарищ старший лейтенант? Не вижу ничего, –
наводчик нервничал. Оно и понятно. Любой занервничает.
– Спокойно, – сказал я. – Без суеты. Сейчас наши подъедут. Камня
на камне тут не останется.
На улице всё стихло. Мы ждали.
– «Каскад три», это «каскад один», – послышался знакомый голос в
наушниках. – Уходи из точки Б. Разведка доложила: боевики готовят
удар. Встречаемся на линии шестьдесят шесть.
– Понял, «каскад один», – ответил я. – Я не знаю, где линия
шестьдесят шесть. У меня на карте такой не отмечено.
Капитан сматерился. После чего я открыл карту, и мы начали
выяснять, где же такая линия шестьдесят шесть, на которой надо
встретиться. Оказалось, она – в двух кварталах к югу от площади, на
которой мы стояли, и обозначалась на моей карте, как линия
шестьдесят семь.