Назовем этого артиста Первым, имена нам ни к чему. Знаю, что для многих он не являлся актером номер один и в его адрес зачастую сыпалась серьезная критика из-за экспрессивной подачи, но лично я уверен, что исходили эти отзывы от представителей старшего поколения. Первый на сцене им не нравился. Из-за чего его и обвиняли в модернизме, который якобы в будущем может сыграть злую шутку с древнейшими канонами актерского мастерства. Но вы должны понимать, что весь этот шум вокруг Первого только увеличивал к нему интерес, особенно среди молодежи.
Первый во весь голос засмеялся и спросил, почему я ломлюсь в закрытые двери, ведь сейчас театр на летних каникулах и идет подготовка к новому сезону, который начнется в сентябре. Я ответил, что пришел работать. По всей видимости, ответил довольно резко, потому что Первый тут же убрал руку с моего плеча и серьезным, почти повелительным голосом сказал, чтобы я следовал за ним.
Мы обошли театр, и тут я увидел, насколько сильно здание было вытянуто. Состояло оно из четырех огромных залов, вмещающих по десять тысяч человек каждый, вы представляете? Ни у одного театра в N не было подобной вместимости и такого количества сцен. Давать четыре спектакля одновременно, да еще для столь великого количества зрителей, – это, скажу вам, в нынешнее время вообще нечто невообразимое.
Мы вошли через черный вход и после долгих блужданий по лабиринтам коридоров оказались в кабинете директора театра и по совместительству главного режиссера. Буду звать его Строгим. Почему? Да потому что он таким и был: несдержанный, вспыльчивый, нервный, почти всегда разговаривавший на повышенных тонах, однако бесконечно гениальный и бесподобно харизматичный человек. Сидя за столом в компании двух кошек и бутылки бурбона, он, блистая наголо бритой головой, не вынимая сигары изо рта, изучал мои документы. Стояла мертвая тишина, только слышен был ход настенных часов да мурлыканье пушистых спутников Строгого.
Строгий даже не предложил мне присесть, зато Первый развалился на кожаном диване как ни в чем не бывало и принялся читать какую-то газету.
– Как у вас обстоят дела с экспрессией? – вдруг спросил Строгий.
Я растерялся и стал нести какую-то чушь, что всё в порядке, мол, вхожу в образ по полной, но Строгий меня оборвал на полуслове и сказал, что ему плевать на мой диплом, рекомендации, характеристики от педагогов. И вообще, говорит, иди-ка ты в массовку.