По пути в ванную комнату она открыла дверь в «детскую», где из-под одеяла торчали ноги уже совсем недетского размера.
– Просыпайся, засоня.
Ответом было невнятное бурчание и недовольное сопение под подушкой, накрытой одеялом.
– Я ещё зайду, – напомнила она.
Готовя завтрак, поймала себя на том, что терпение начинает заканчиваться. Она собиралась совершить едва ли не десятую попытку поднять из постели ребёнка, когда тот собственной персоной, с заспанным лицом, уселся за стол, вопрошая одним взглядом – что же он будет есть?
– Где «доброе утро»? – поинтересовалась она.
– Доброе, – недовольно буркнул ребёнок, уткнувшись взглядом в тарелку.
– Может, сначала умоешься?
– Не-а.
– А как же режим?
– Ну его. Спать хочу.
– Ну-ну. Завтракай, потом поговорим. – Она задорно подмигнула, отлично понимая, что мрачное утреннее настроение сына начнёт улучшаться по мере поглощения блинов.
Ежедневного и обязательного завтрака, без которого кареглазый парнишка отказывался выходить из дома. Настолько, что научился печь блины сам ещё когда учился в первом классе.
Но сильнее всего сын любил завтрак, приготовленный мамиными руками.
– Не люблю рано вставать, – пояснил в очередной раз парнишка.
– И что делать? – с улыбкой ответила она. Знала наверняка, какая фраза последует дальше, каким тоном, и что она ответит.
– Если бы…
– Никаких «если бы».
– Мам!
– Не мамкай, мы сотни раз уже говорили. Какой интернат? Разве ты сирота, или у тебя нет дома?
– Да при чём тут это? Даже сын Петра Павловича живёт в интернате.
– Сын Петра Павловича может жить хоть на луне.
– Ма-а-а-м, – скорее для проформы проныл сын. – Я бы там высыпался.
– Ты бы спал дольше на сорок минут, ничто не мешает ложиться раньше дома, – улыбнулась она. – До конца учебного года осталось меньше месяца. Мы поговорим с папой по этому поводу, и если это действительно, – она подчеркнула интонацией последнее слово, – необходимо, то я, конечно, разрешу, но со следующего года. Сейчас нет никакого смысла, согласись.
– Согласен, – понуро ответил сын.
* * *
Выехала из дома, глянула на парнишку, который устраивался поудобнее на заднем сиденье, чтобы добрать свои минуты сна. Потом на роллетные ворота гаража: поднявшись, те открыли вид на асфальтовую дорожку, ухоженный двор и литые ворота, немного более вычурные, чем хотелось бы их хозяйке. Перед красной машиной ворота открылись как по мановению волшебной палочки. И так же закрылись.