– Какое "такоооое"? – ощетинилась девушка. – Думаете убегу? Не дождётесь.
– Ладно, Маша, не обижайся, – сменил тон капитан. – И всё-таки, что мы имеем?
– Женское тело, – подхватила разговор девушка, приподняв палкой край плаща жертвы, – явных следов изнасилования не видно. Одежда цела. Даже колготки не порваны. И, смотрите, сапоги на шпильках. Вряд ли она просто так гуляла в них по парку. По таким зарослям не особо походишь. Могли, конечно, принести тело и бросить здесь.
– И ногти… Обрати внимание на ногти. Уверен, не было никакого сопротивления. Кольца на месте, даже цепочка на шее осталась. Не удивлюсь, если в сумочке будут лежать кошелёк, документы и мобила.
– Кошелёк есть, товарищ капитан, – подтвердил эксперт, – а вот с телефончиком и паспортом проблемы.
– И лица нет…, – вздохнула Маша.
– Да. Но били явно уже после того как жертва упала, – капитан повернулся к экспертам, – поищите, чем её так изуродовали.
– Да чего искать, Марк Игоревич. Вот этот камень. Экспертизу, конечно, сделаем, но вероятность, что на нём будет кровь другого человека ничтожна.
– Это точно. Хорошо, что морозы были крепкие и снега навалило много, а то бы и исследовать было нечего. А так как новенькая, – попытался пошутить опер.
– Давно вы стали циником, товарищ капитан? – грустно произнесла Маша.
– Да уж лет десять, наверное.
– С какого дела отсчёт ведёте?
– Не помню, но вам, младший лейтенант Тюрина, явно повезло, вы станете циником гораздо раньше, – бодро ответил Санин, застёгивая замок на чёрном мешке, внутри которого лежала изуродованная незнакомка.
Оперативники пошли следом за носилками
– С чего начнём, Марк Игоревич? – спросила Маша.
– С банального. Нужно личность установить. Ну и посмотрим, что скажут эксперты.
– А как будем устанавливать? Нет же ничего.
– Ну как же "ничего"? Есть человек. И её явно искали. Не может же быть такого, что у неё не было родственников или знакомых, которые бы не обеспокоились исчезновением. Для начала поднимем сводки о пропажах. Займёшься?
– Конечно, – ответила Маша.
2
Уже несколько часов Лиля Зайцева сидела перед экраном ноутбука, в котором букву «ё» недавно сковырнул любимый кот и, наверное, в тысячный раз перечитывала свой текст, выискивая в нём огрехи и шероховатости. По крайней мере ей так хотелось думать, что именно этим она и занимается, на самом же деле ей просто было страшно отдать написанное на растерзание злобной интернет-публике, которая камня на камне не оставила бы от её творения. Лиля была уверена именно в злобности, поскольку начиталась всякого в комментариях к опусам доморощенных блогерш, рассуждающих обо всём на свете, так что ожидать добрых слов не приходилось, тем более писала Лиля о любви, да ещё о любви запретной, о той любви, которой стыдятся, которую ханжески порицают, но о которой, при этом, мечтают все без исключения.