Одних только этих синяков вполне хватило бы, чтобы написать картину о страданиях ее брата в течение того года, пока она отсутствовала. Других свидетельств и не требовалось. Кости Рустама срослись, после того как головорезы Гассана поломали их, как затянулись раны, оставленные кнутом, и кислотные ожоги. Гассан никогда Манижу и пальцем не тронул. В этом не было нужды. Он давно уже понял, что приводить ее к покорности гораздо продуктивнее избиениями брата. Однако не все невидимые отметины Рустама были оставлены Гассаном. На запястьях Рустама была написана совсем иная история. Ее брат не раз пытался покончить с собой, но успешное самоубийство было трудноисполнимо для Нахида. Его последняя попытка – отравление – была сделана много лет назад, и именно Манижа вернула его к жизни. Он умолял ее позволить ему умереть. Она упала на колени, умоляя его не бросать ее.
Тогда она плакала в последний раз до рождения Джамшида.
Она не стала дальше давить на Рустама. Напротив, Манижа попыталась придать своему лицу более спокойное выражение.
– Ты не можешь попросить кухню приготовить мне немного имбирного чая? – спросила она. – Я думаю, это успокоит мой желудок, и я смогу поесть.
Он вздохнул с облегчением. О да, она знала выражение на лице целителя, радующегося тому, что наконец-то перед ним стоит ясная задача.
– Конечно. – Рустам поднялся на ноги, потом пошарил в карманах своего одеяния. – Я принес тебе кое-что. Я знаю, ты любишь, чтобы оно оставалось невидимым, но я подумал… Я подумал, что это даст тебе некоторое утешение. – Он положил ей в руку маленький твердый предмет, сомкнул ее пальцы вокруг него и только после этого отошел от Манижи. – Пусть пламя ярче горит для тебя, Ману.
Сердце Манижи екнуло. Она знала, что держит в руке.
– И тебе желаю того же, дорогой.
Он ушел, поклонившись ей, а Манижа снова вернулась в кровать. И только когда услышала, как закрылась дверь, она приглушила пламя, погрузив комнату в прежнюю полутьму.
Потом она надела на палец древнее кольцо, которое он положил ей в ладонь. Кольцо это повидало всякое. Манижа помнила все его вмятинки и царапинки, потому что ни одному другому предмету не уделяла столько внимания, сколько этому кольцу, которое хранило единственную надежду на спасение для ее племени.
– Пожалуйста, вернись, – прошептала она. – Пожалуйста, спаси нас.