С первого взгляда Лиза никак не могла понять, что представляют собой стены: они казались очень необычными. Несколько раз она легонько ткнулась затылком об стену с целью подтверждения своей странной теории. И да, они оказались мягкими. Все стены и потолок были чем-то обиты и напоминали кожаный диван, только светло-красного цвета. Красная мягкая комната. Только на полу была плитка, тоже с алым оттенком. Хотя оставалась вероятность, что все это ей лишь чудится.
– Полнейшая безвкусица, только сумасшедший дизайнер мог одобрить такой ремонт, – с трудом разлепив ссохшиеся губы, тихим хриплым голосом произнесла она, сама испугавшись его звучания в этом странном месте.
– Да уж, и правда, только сумасшедший… – неожиданно близко раздался старый знакомый голос.
Лиза слегка вздрогнула и повернула голову вправо, в поисках источника звука. От резких движений все тело вновь заныло, но это все равно было хорошо: мышцы постепенно оживали, организм приходил в норму. Она попыталась сфокусировать зрение на источнике звука, взгляд все еще оставался мутным, но воображение уже дорисовывало знакомые и такие далекие черты сидящего рядом человека. Он сидел в такой же позе, что и она, облокотившись о стену, и смотрел вперед. Только вот руки его свободно лежали на коленях, а не были скованы цепями в неестественном положении.
В нос Лизе сразу же ударил запах его любимой туалетной воды, которую она дарила ему каждый год. Точнее было бы сказать, что это был ее любимый вкус, а ему этого было вполне достаточно. Это был весомый аргумент, чтобы пользоваться ею всегда. Легкий сладковатый запах, усиливающийся в области шеи. Он ассоциировался у нее только с одним человеком, в силу сложившихся обстоятельств его нахождение рядом выдвигало вперед две не самые приятные версии происходящего: сумасшествие и смерть. Происходило ли это все в действительности или же это были галлюцинации, Лиза понять не могла, но спустя немного времени ее взгляд все же прояснился. Легче от этого не стало. Рядом с ней сидел ее муж. Бывший муж. Бывший мертвый муж.
Если бы у Лизы оставались силы, то она бы сильно удивилась. Или хотя бы изобразила это удивление, силы не возвращались.
– Разве мертвые чувствуют боль? – спросила она все тем же неестественным для себя хрипловатым голосом. – Хотя для чего тогда создан ад, как не для того, чтобы причинять боль мертвым?