Первым это заметил император Поул Перший, которому при его крошечном росте пришло в голову найти стремянку и залезть на стол в своём кабинете. Здесь на столе, после долгих блужданий между чернильницей и стопкой промокашек, он обнаружил сводки внешней и внутренней торговля, которые так потрясли его, что от неожиданности он свалился со стола на ковёр и едва не свернул себе шею.
Когда император Поул поделился своим новоявленным знанием с верхушкой своей ушлой Лейб-Гвардии и потребовал наведения полновесного порядка в стране, коррумпированная аглицкими фунтами Гвардия тут же задавила его в ванной мочалками, предупредив следующих императоров не влезать в чересчур сложные вопросы международной политики и торговли.
Когда очередной герцог Роумано в один прекрасный день проснулся в своём склепе от летаргического сна и ему доложили, что Агличане отказались вообще поставлять полки и гребни и требуют 5 миллионов мешков зерна в качестве компенсации за косые взгляды и плохой запах, доносящийся до них из Сан-Репы, испускаемый крестьянами, он в сердцах набил морду верному своему капельмейстеру Люке и скрепя сердце прервал поставки дармовой пшеницы. Такого афронта никто не ожидал и дородная королева Аглии Доротея надолго заперлась в сортире с газетой "Tames of Fake". Последствия этого акта не заставили себя ждать. Парижане, истосковавшиеся по Круассанам, забили в там-там и потребовали военной экспедиции для наведения порядка у донельзя обнаглевших сеседей. Началась знаменитая островная Вазелиновая война, хотя стороны решали свои вопросы теперь без вазелина и обходились ржавыми штуками. Со всех сторон Сан-Репу окружили аглийские флотилии дредноутов, которые круглые сутки посылали стофутовые снаряды на приморские города Банд-Фро и Циркум-Ра. Герцог Мардуф Романо, выкатив четыре своих бомболёлебера (огромные чугунные пушки 16 века, знаменитые своим психологическим действием на психбольных), отвечал, но неся немыслимые потери не мог не отступить в болота Мердендайзера. Он так бы и сражался с вражеской армадой, но отказа французов поставлять колониальные спермацетовые духи, корпию и вазелин сломили его бойцовый дух и он подписал позорный Шпицтермаунтенский мир, по которому в Англию в качестве контрибуций были отправлены четыреста тысяч Сан-Репских действенниц, двести шестьдесят тясяч тонн золота и все запасы ячменя и ржи. После чего герцог впал в меланхолию, поверил окончательно в Бога, и когда его стали видеть ползающим в своём саду и бьющимя головой в стволы пламенеющих на закате сикамор и апельсинные деревьев, все поняли, что дни Монарха сочтены. Так и случилось. В Святки Монарх внезапно почернел и, превратившись в крупную голубую игуану, убежал в пустыню Ракуна Матата.