Ведомые лучом светодиодного фонарика, Артемис и Персефона добрались до родного крова и рухнули, не умываясь, по лавкам. Всё-таки туманная тварь хватанула сил и у них, таково уж было её свойство. Обычный человек, вероятнее всего, скончался бы прямо там, на поляне.
– Если б на продажу туман свой делал, – с языка засыпающей Персефоны сорвался вопрос, нелепый и потому прекрасный, – как назвал бы?
Ответа не было так долго, что ей подумалось: до утра ждать придётся.
– «Пряная горечь», – прозвучало наконец. – Ничего твой Князь не смыслит в любви…
Рассвет после лесного приключения выдался ясным, лазурным и золотым, а о прошедшей ночи напоминала лишь колбочка с искристым конденсатом, стоящая на подоконнике сторожки. Персефона силилась вспомнить что-то ещё, мимолётное и трогательное, но утреннее солнце коснулось её лица, заставив крепко зажмуриться, а когда она разожмурилась, то уже и забыла, о чём хотела вспомнить.
– Айда собирать осенние травы! – крикнула Персефона брату, подивившись тому, как звонок её голос. Давно таким не был.
Артемис возник рядом незаметно для глаз – вот, казалось бы, только что шарил в сарае, а вот уже стоит в трёх шагах, отвечает:
– С тобой куда угодно!
В осенних травах нет той силы, которой полны травы середины лета, но последний взлёт их хрупкой красоты становится в умелых руках надёжным оберегом на время снегов и символом веры в новую весну. А руки у Персефоны были ещё какие умелые.
Отдавая внимание каждому стебельку на своём пути, временами бросала она быстрые взгляды на Артемиса, что рыскал под берёзами, охотясь на последние грибы.
«Мы с ним назвали друг друга сестрой и братом, а знаю ли я его?» – острая ветка обломилась под пальцами, уколола, как и внезапная мысль.
Строго говоря, братом Артемис Персефоне не был – более того, они принадлежали к разным национальностям, и если б не внезапный случай, что свёл обоих среди леса, воды и камня, неизвестно, обрели бы они друг друга в ином месте и времени. Но случилось то, что случилось – в дни перед распадом советской громады, столь похожие на дни солнечного затишья в ожидании холодных бурь. Стадо московских школьников, привезённое на выпас в югославский заповедник; юный неопытный экскурсовод, упустивший из внимания её, Персефоны, нездоровое любопытство к цветочку, что дразнил собою с края уступа…