Караван сделал привал на окраине города, в древнем гостином дворе. Осматривая стены заведения, которые были расписаны разными сюжетами, Салим узнавал на изображениях своих древних коллег, купцов Согдианы, Рума, Персии, Суна. Здесь также были изображения на зоорастрийские, манихейские и буддийские темы. Хозяин заведения пояснил, что таким образом древний художник старался показать, что люди могут мирно сосуществовать и торговать. Отправляясь на местный рынок, Салим обменял дирхемы на местные деньги у менял-согдийцев, которые давно обосновались здесь и вели активную торговую деятельность.
Больше всего его впечатлил рынк сухофруктов. Нескончаемые лавки были сплошь забиты разноцветными мешками с изюмом, финиками, абрикосами и сушеными дынями. Вкус у изюма был особенным. О местном сушеном винограде Салим слышал давно, но нигде не встречал подобного.
– Это настоящее райское удовольствие! – Салим посмотрел на седого лавочника в остроконечной уйгурской шапке и взглянул на своих спутников. Они согласно закивали головами.
– Как же вам удается вырастить и сохранить такие восхитительные фрукты? – Салим не мог оторваться от изюма и пробовал разные сорта.
– Это все благодаря богам, местному воздуху и трудолюбивым рукам моих соплеменников.
Торговец снял цветастую шапку, воздел руки к небу и объяснил, что в давние времена местные жители построили подземный канал, чтобы со склон Небесных гор текла талая вода в сады и на поля. Вода течет под землей по керамическим трубам и не испаряется. Этот канал протянули на десять фарсахов.
– Да ниспошлет Всевышний вам благоденствие за ваше упорство и трудолюбие! Аминь!
Салим воздел руки к небу, затем сказал Хасану купить разные сорта изюма у этого дружелюбного лавочника и доставить в караван-сарай.
***
Дорога до Дуньхуаня, конечной точки их путешествия, была спокойной. Привычно дул горячий ветер. Сознание того, что трудное путешествие завершается, придавало сил, у людей из каравана было приподнятое настроение. Видимо, это настроение передалось животным, и они вели себя смирно.
В Турфане к Салиму привели буддийского монаха, который просил взять его с собой в Дуньхуань. Салим разрешил, однако предупредил, чтобы тот не пытался распространять свою веру на слуг, погонщиков и других членов каравана. Монах согласился, но попросил выслушать его. Салим согласился и пригласил буддиста на трапезу. Отведав угощения, монах сидел смиренно, ожидая разрешения начать разговор.