– В «Маяке» отдыхаешь? – непринуждённо спросил Дьюван и сел на песок, не жалея дорогих брюк. Девушка снова молча кивнула, на этот раз более уверенно.
– А зовут тебя Ариэль? – усмехнулся Дьюван. Она отвела за ухо закрывавшую лицо прядь, обнажив робкую тонкогубую улыбку, тихонько ответила:
– Нет, Сиэль.
– Очень приятно. Я Дьюван, – он помолчал, глядя на море, потом произнёс: – Хорошо тут, правда?
Надо почаще общаться с людьми в неформальной обстановке. Кажется, мне этого сильно не хватает, иначе с чего бы я пристал к бедной девушке.
– Вы только что приехали? – спросила Сиэль, теребя лямку на тонкой ключице.
– Я так старо выгляжу? – поморщился Дьюван. – Мне всего двадцать четыре, можно и на «ты» ещё.
Сиэль смущённо потупилась.
– Извини… – Дьюван заметил, с каким усилием она проглотила «те».
– Да мне все лет на пять больше дают, я привык, – успокоил он девушку. – Ты тут с родителями?
– Нет.
– Одну отпустили?
Она улыбнулась – сдержанно, словно боясь позволить себе широкую улыбку, – но глаза её смеялись, сверкали весёлыми искорками.
– Я так молодо выгляжу? – спросила Сиэль.
– Признаться, да.
– Мне девятнадцать, и меня давно везде отпускают.
– Я думал, лет шестнадцать… Что ж, один-один!
Сиэль качнула головой, позволяя чёлке снова скрыть её улыбающееся лицо, повернулась к морю и опустилась на песок. Расправила платье, обхватила тонкими руками колени и принялась смотреть на закат с таким же вниманием, с каким люди в очередной раз пересматривают запавший в душу фильм.
Небу становилось всё труднее держать солнце, и оно бережно опускало золотой шар в морскую пучину, словно укладывало на перину. Над линией горизонта собрались небольшие тучи, солнце ласково обнимало их, пронизывая и наполняя светом.
С ней хорошо молчать.
Дьюван чувствовал, что его присутствие уже не смущает Сиэль: всё её внимание обратилось к пейзажу. Можно было не придумывать, как продолжить разговор – тут не вечеринка с бизнесменами, где постоянно нужно поддерживать светскую беседу, налаживать связи, показывать себя, но так, чтобы не выглядеть навязчивым или выскочкой. Можно было спокойно делать то, зачем они оба сюда пришли: слушать море, провожать закат и наслаждаться моментом.
Солнечный диск растёкся по линии горизонта, волны потемнели и потяжелели, как сонные веки. Дьюван оглянулся на гостевой дом – в окнах уже горел свет, а над крыльцом разгонял сумерки фонарь. В душе снова всколыхнулись безмятежные детские воспоминания: бабушкина дача, беззаботные игры допоздна, вечерняя прохлада и возвращение затемно туда, где ждут, где накормят и расскажут сказку перед сном. Сейчас на последнее рассчитывать не приходилось, но вот ужин в столовой точно поджидал. При мысли об этом Дьюван понял, что проголодался, и решился нарушить комфортную тишину.