– И отец не предал нас?
– Не предал! Он отверг охальное условие первосвященника, и мы отправились с ним в землю Тов. Ты была еще совсем маленькая, грудная. Нам поначалу приходилось нелегко, но зато мы упивались свободой.
– Теперь я знаю, почему мы живет в горах, а не в городе!
– Не все люди в Гиладе думали одинаково. Были и такие, что весьма почитали Ифтаха. Они пошли с нами. И отец собрал войско. Бойцы присоединялись к нему, и армия с годами росла. Вот придет отец и расскажет тебе, чем промышляет его воинство.
– Легок на помине хозяин наш, – подал голос Халис, – слышу стук копыт, не иначе Ифтах возвращается. Конь весело бежит, значит, и у седока приятность какая-нибудь случилась. Уж я-то знаю!
3
Халис не ошибался – это Ифтах возвращался верхом. Да и пора уж: жена и дочка заждались. Верный слуга хорошо изучил повадки хозяина и коня его. Халис вышел навстречу господину получать приказания.
Спешившись неподалеку от шатра и кивком головы выказав почтение слуге, Ифтах протянул ему меч. “Первым делом, Халис, – сказал хозяин, – хорошенько вымой оружие – чтобы у Сары с Авиталь вопросов зряшных не возникло, и мне бы врать не пришлось. От пяти вражин кровь запеклась на лезвии. В шатер внесешь меч чистым. И поторапливайся. Проголодался я, и женщины, наверное, есть хотят”.
Сделавши распоряжения, Ифтах вошел в шатер и расположился на лавке. Вскоре вслед за ним появился с блестящим мечом Халис. Вложив оружие в ножны, слуга наполнил водой два корыта и одно из них поставил на пол перед хозяином. Сара и Авиталь подскочили к Ифтаху, разули его и принялись омывать ноги главе семьи. После завершения сей непременной процедуры, Ифтах подошел к другому корыту и умылся с дороги.
Сара сняла с горячих углей горшок с ужином и водрузила на низкий столик. Принесла свежие лепешки, зелень и наполненный вином кувшин. Авиталь сервировала место предстоящей трапезы чашкой, ложкой и кружкой.
Ифтах уселся на циновку и принялся за ужин. Глотая слюнки, жена и дочь разместились напротив, пододвигали трапезничающему то одно, то другое. Женщины глядели во все глаза, как добрые куски мяса молодого козленка перекочевывают сперва из горшка в чашку, а из нее – в рот к Ифтаху. Он старался есть бесшумно, дабы не удручать деликатный женский слух. Впрочем, оголодавшему воину это удавалось не слишком хорошо.