– Тогда почему вы ещё здесь? Я хочу глянуть записи.
Семён Петрович, испугавшись и быстро закивав головой, убегает. Мы остаёмся втроём, и всё, о чём я могу думать, – так какую мазь лучше взять, чтобы уменьшить боль. Царапины свежие. И, осмотрев их, не до конца понимаю, как такое можно сделать ногтями…
Ладно, надеюсь, что на обычный декспантенол и хлоргексидин не начнётся аллергическая реакция.
Аккуратно ваткой распределяю мазь. Огонёк на руках у отца становится тише, обнимает его за шею, вцепившись мёртвой хваткой. А Покровский… Всё это время смотрит на меня сверху вниз. Следит за каждым моим действием. Порой я даже сомневаюсь, что делаю всё верно.
А потом даю себе мысленную пощёчину.
Я знаю свою работу. И уверенно её выполняю. В университете первой помощи нас обучали.
– Знаю, что вы вряд ли меня выслушаете…
– Попробуй.
Дёргаюсь, поднимаю взгляд на мужчину и всматриваюсь в серые ледяные глаза. У Огонька они не такие. Карие, тёмные, искрящиеся теплом. Ими он точно пошёл не в отца.
Крылья носа раздуваются в гневе, который мужчина пытается утихомирить.
– Ну? – нетерпеливо произносит.
Игорь
Даю ей шанс высказаться не от того, что добрый. Я дико взбешён и с трудом сдерживаюсь, чтобы не сломать ей несколько пальцев, посмевших тронуть моего ребёнка. Но сквозь гнев просачиваются толика здравого смысла и скептицизма.
Уговариваю себя не делать поспешных выводов – не в моём стиле.
Холодная голова на плечах и ясный ум постепенно возвращаются. Наблюдаю за девчонкой с волевым видом. Она – боец. Карие глаза не смотрят на меня с беспокойством или страхом, характерными чувствами после умышленного вреда кому-либо.
Разве смогла бы девчонка, поцарапав моего сына, быть такой собранной? Не теряется, не боится.
Только если вида не подаёт. Но это слишком хорошо нужно скрывать свои эмоции.
– Ну? – подгоняю её. Пауза затянулась.
Василиса опускает взгляд на спину Льва, возвращаясь к её обработке.
– У нас в зале ожидания, где вас принимает администратор, стоят камеры. Уверена, они и покажут настоящую картину происходящего.
Стал бы виновный сам себя подставлять?
Нет, это точно не она. Многое не сходится.
Расслабляюсь, заглушаю предвзятость.
– Думаю, ваша жена уронила Огонька или же… – обрывает, закусывая нижнюю губу и не решаясь продолжить. Сравниваю с губами Маши. Не тонкие, не пухлые. Золотая середина. И по виду настоящие.