Способный, однако сложилось ощущение, что никто им не занимался. Что уж говорить, я, кажется, научила играть его в «ладушки». Показывая ему в первый раз и думая, что он уже умеет это делать, смотрела в огромные и удивлённые глаза мальчика.
– Боитесь потерять клиента? – на секунду мне слышится презрение в этих словах.
– Я думаю не только о деньгах, в отличие от некоторых.
Его тон немного кольнул.
– Посмотрим, – всё ещё сверля меня серыми глазами, продолжает Покровский. Больше ничего не спрашивает, не говорит. Только сканирует. Теряюсь на несколько секунд, будто выпадая из реальности.
– А зачем вы здесь? – решаю всё же спросить. – Так поздно.
Не говорю о вчерашнем визите. Мало ли я накручиваю? Он мог разговаривать с директором.
– Приехал поблагодарить.
– Я ничего не сделала для благодарностей. – Посматриваю на фонарь за спиной мужчины. Не могу так долго смотреть в его ледяные, почти бездушные глаза. Не могу понять, что это за человек. Цвет обычно подсказывает мне характер. Это просто наблюдение, не основанное на каких-то научных статьях или фактах. Жизненный опыт.
И по серым… не угадаешь. Никогда.
– Всего лишь выполняла свою работу.
– Неплохо выполняла, – краем вижу его приподнятые уголки. – Ты даже прыгнула за Машей в воду. После того, что она сделала.
– А не должна была? – недоумевающе склоняю голову набок. – Или нужно было смотреть на то, как она задыхается?
– Драматизируешь. Но ладно, не буду тебя задерживать, – произносит и лезет в задний карман брюк.
– Ничего, я всё равно жду своего парня.
Не знаю, что такого он нащупывает, но с его лица пропадает даже тень улыбки. Желваки гуляют по острым скулам, и я залипаю на этом. Странный интерес, однако это красиво. Особенно на физиономии Покровского.
Он внезапно хватает меня за ладонь, вытягивает вперёд и опускает в неё целую пачку пятитысячных купюр.
Ээээ…
– Купишь что-нибудь, – холодно проговаривает. – Себе и своему парню.
Он серьёзно?..
– Нет уж, – пытаюсь вернуть обратно, хватая за запястье. Делаю это так резко, что лямка рюкзака соскальзывает с плеча и падает на пыльный асфальт, к моим кроссовкам. Он чего вообще творит?! – Мне чужого не надо! Особенно за такую мелочь! Заберите!
– Жизнь моего ребёнка – мелочь?
– Драматизируете! – цитирую его в ответ.
– А ты не ломайся, – выплёвывает. – Я что? Непонятно выразился? Бери.