. Племянник Филиппа, Аминта, был старше Александра и в течение многих лет наверняка считался наиболее вероятным преемником царя. Кроме того, никуда не делись единокровные братья Филиппа, бежавшие в Олинф и остававшиеся для него угрозой. Сообщения, приходившие глубокой ночью, бесшумные шаги убийц по дворцовым коридорам, суматоха, наступавшая после гибели любого правителя, – все это было гнетущей реальностью. Преемственность на троне не закрепили официально, и многое зависело от того, у кого будут сила и поддержка, чтобы воспользоваться возможностью. Александру пришлось рано повзрослеть.
Само собой, в такой атмосфере Олимпиада яростно защищала своих детей и была верна кровным родственникам. Как и в случае с Эвридикой, позднее недоброжелатели пытались испортить ее репутацию. После смерти Александра она вступила в противостояние с некоторыми из его преемников, и те распространяли множество клеветнических и зловещих слухов. Именно поэтому древние источники представляют в основном негативный портрет Олимпиады. Плутарх называет ее ревнивой и мстительной[102]. Антипатр, который управлял Македонией в отсутствие Александра, говорил, что она была упрямой, резкого нрава, имела манеру вмешиваться в государственные дела, что, по его мнению, составляло самые неподходящие качества для матери Александра[103]. В ней, определенно, была некоторая безжалостность, особенно по отношению к врагам; она была готова даже на убийство. Но в этом она не отличалась от мужчин своего времени и круга, хотя и стала жертвой гендерных стереотипов: античные авторы обычно изображали могущественных женщин страстными и зависимыми от внезапных желаний, непостоянными и совершенно ненадежными. Преданность своим детям часто делала Олимпиаду слишком властной матерью, вмешивающейся в дела сына. Александр, по-видимому, ругал ее за это, заявляя, что она требует слишком высокую плату за девять месяцев пребывания в ее утробе[104]. Тем не менее мать и сына объединяла глубокая взаимная привязанность. С точки зрения Александра, Олимпиада была одной из немногих людей, которым он мог доверять полностью. Единственная слеза, пролитая матерью, могла смыть все жалобы в письмах Антипатра[105]. Учтивость Александра, уже ставшего царем, с иностранками обеспечила ему немало похвал современников и позднейших историков. Не исключено, что такому поведению его научила мать. В этом отражалось его уважение к Олимпиаде за то, как последовательно она защищала не только его интересы, но и саму его жизнь.