Что точный возраст в мыслимой заре
Интеллигентной рамки быть умом.
Он сложен, горделив и ищет свет
На мозаичной проседи за словом,
Чтоб поэтическое чувство сном закованного
Дарило солнечное эго в лицах мира.
Предсказываешь числам склад вокруг
Обыкновенной маски и руки из плена,
Но не пленяет сердце в звуках мук
Твои года из быстроты разлук,
Что говорящим словом управляют этим миром.
Как тень внутри душевной суеты —
Ты весь один и трепет в постоянстве
Твоя иллюзия на скованной Земле,
Ей сном одним моральный тлеет пепел.
Фатальных мук в законченной игре —
Служил ты очерк из немого плена,
Но преднамеренно сказало Солнце мне,
Что ты один и ходишь современно,
Стоишь над пропастью из мысленного я,
Внутри укладывая дерзостью искусство,
Модерн – твоя порода от любви
И сон вещей из неги духа чувства.
Где воет смыслом и трепещет ад,
Ты поворачиваешь склон манерам мира —
Назад, чтоб выяснить их страх
И думать объективностью под прахом
Над полной темнотой картины идеала.
Предубеждая волю страхом на глазах
Садится Солнце из твоей игривой
Печали думать над искусством так,
Чтобы объединить свои мотивы на умах
И жить сквозь пережиток из мечты,
Раскидывая долгий ветер мира
Над смыслом экзальтации из нег,
Его культуры естества модерна.
Знакомой жизнью слышится и ждёт
На ровной колее из тихой заводи —
Твоя манера полной пустоты,
Где нет тебя, но смыслом были стыл
Твой ад на снах искусства за игрой,
Её укромной мифологией пути,
При солнечном достатке этих лет
Причина автора – последовать за светом.
Увидев ролью актуальный взгляд
Ты говоришь, что весел и несметно рад
Из долгой объективности страдать,
Чтоб только жить на снах порока чувства,
Для этой полной, видимой луны
Искать пути искусства, как взаймы —
Смотреть из склепа мирного восхода,
Где был ты над поэтом стилем пустоты.
Закрывает каждый на себе глаза
Проникает в сложный дым твоей
Кровной пищи слова из забытого —
Век на утопичности быть сильным,
Зарывая волей новый день,
Над твоей обычностью им вынес
Каждый равный на себе глаза,
Думал лишь критично сон вокруг
В частом взгляде милого лица,
Что быть может счастья им – глаза,
В смазанном столетии над благом.
Закрывает над причиной крест
И молчит, что ужас томной ночью
Самый благоверный сердцу мести —
Идеал из собственной души.
Не прошит он гордому наградой,
Голой притчей не изгладит след,
На котором высмеяла взглядом