– Разве он не сказал вам о том, как ему повезло? Не очень-то дружеский поступок, но минувшей ночью я уже упоминал о том, что деньги часто портят людей.
– Осмелюсь предположить, что он не хотел меня обидеть, – поспешно возразил я с натянутой улыбкой. – Не сомневаюсь, что в следующем письме он обо всем мне напишет. Что же касается этих пятисот фунтов…
– Оставьте, оставьте, – нетерпеливо перебил меня он. – К чему все эти разговоры о залогах? Разве не вы заключили со мной сделку?
Я рассмеялся.
– Что ж, теперь за меня можно поручиться, да и я от вас никуда не сбегу.
– От меня? – и в его внимательных глазах промелькнул холод. – Да, это точно!
Он небрежно взмахнул рукой и оставил меня; я же, сунув набитый банкнотами кожаный бумажник за пазуху, нанял двуколку и быстро покатил на Бэзингхолл-стрит, где меня ждали мои поверенные.
Прибыв по назначению, я представился, и меня со всем полагающимся почтением поприветствовали одетые в плохонькие черные костюмы два человечка, оказавшиеся представителями «фирмы». По моей просьбе вниз спустился клерк, чтобы оплатить кэб и отпустить кучера, а я, раскрыв бумажник Лучо, попросил разменять десятифунтовую банкноту золотом и серебром, что они с охотой исполнили. Затем мы приступили к делам. Мой дальний родич, которого я не помнил, видел меня лишенным матери младенцем на руках кормилицы и без ограничений завещал мне все, чем владел, включая несколько редких коллекций картин, драгоценностей и антиквариата. Его завещание было столь лаконичным и недвусмысленным, что какое-либо юридическое буквоедство становилось невозможным, и мне сообщили, что через неделю, в крайнем случае десять дней, все дела будут приведены в порядок, и я единолично и полно вступлю в свои права наследования.
– Вы невероятно удачливы, мистер Темпест, – сказал старший из партнеров, мистер Бентам, откладывая в сторону последние из просмотренных бумаг. – В вашем возрасте это достойное князя наследство способно стать для вас великим подспорьем или великим проклятьем – кто знает? Обладание столь огромными богатствами влечет за собой огромную ответственность.
Меня позабавила подобная дерзость, исходившая от простого служителя закона, пытавшегося извлечь мораль из постигшей меня удачи.
– Многие бы с радостью приняли такую ответственность, поменявшись со мной местами, – небрежно бросил я. – Как насчет вас?