Мне не удалось сдержаться, и я фыркнул.
– Разве хранители не должны быть бескорыстными?
– А ты не такой?
Я использовал голоранкер, чтобы находить себе девушек на одну ночь. И да, в конце концов, я исправлял грешниц, на которых подписывался, но мое главное намерение имело абсолютно эгоистичные мотивы.
– Я изучал тебя, Адам. Ты помогаешь многим сверстникам с их миссиями, не получая от этого никакой выгоды.
– Опыт полезен всем.
– Я имел в виду, что… ты сознательный, ответственный… и тебе не все равно. Это те качества, которые я ищу для своих хранителей. – Дов расправил плечи и стал смотреться еще более массивно в серой форме, напоминавшей тогу[2], которая так противоречила одежде моего поколения, привыкшей к джинсам и футболкам.
– Я ишим, Адам. И знаю все, что происходит с нашими неоперенными. Все.
Его слова прозвучали скорее как угроза, чем поощрение, тем не менее я спросил:
– Ты сказал «хранители». Есть и другие?
– Ты станешь первым.
– И как долго?
– Пока мы не примем решение о привлечении новичков.
– Вынесешь выбор на общий совет?
– Да. Если только ты не хотел, чтобы я…
– Я бы хотел иметь право голоса.
Довольная улыбка изогнула уголки губ Дова.
– Мне все еще нужно будет отправляться на миссии и исправлять людей или ты просто щелкнешь пальцами и у меня вырастут новые перья?
Он рассмеялся.
– Ты мне нравишься. Правда, очень нравишься.
Это нас объединяло.
– Даже серафимы не владеют такой магией, поэтому тебе все равно придется подписываться на миссии. Просто станешь выполнять их дольше. Когда закончишь, не будешь менять грешника несколько недель. Еще лучше – месяцев.
– Если знаешь обо мне все, то в курсе и про моих отцов. Недели с ними могут сработать, но месяцы… без шансов, Иш.
– Значит, недели, пусть так. В любом случае я ожидаю, что ты займешься охраной людей параллельно с миссиями. Я буду приносить тебе досье на грешников, замышляющих недоброе, а тебе нужно будет лишь присматривать за ними, чтобы те не причинили вреда другим существам.
Мое сердце заколотилось, конечности покалывало, а в желудке заныло. В последний раз я испытывал такой прилив сил, когда два года назад кости моих крыльев наконец-то пронзили плоть вдоль позвоночника.
– Расскажи мне больше.
– Я расскажу тебе все, но только если ты согласен. – Он протянул руку.
Я уставился на нее, затем взглянул на ишима с золотыми крыльями.