Юрий направился было домой, однако тут же кто-то остановил. Уверенно, железной хваткой.
Обернувшись, Фролов увидел стоящую рядом пару полицейских. Выходит, пока он размышлял, их сверхсовременный мобиль бесшумно приземлился, выпав из поля зрения и внимания мужчины.
– Сохраняйте спокойствие и молчание, – предупредил, посоветовал, приказал полицейский.
Фролову заломили руки. Юрий непроизвольно зарычал. Щёлкнули наручники. Его затолкали в машину синей расцветки, которая тотчас взмыла в разродившееся наконец дождём городское небо.
Но перед этим Фролов успел заметить взгляд, которым провожал его Арсений. Бывший друг, предатель, жертва… Выражение чистого ужаса и непонимания сквозило в этом взгляде.
Фролова доставили в ближайшую тюрьму. Без разговоров и объяснений.
Когда вели к камерам, никто из работников не обратил на несчастного, потерянного мужчину внимания.
Автоматическая дверь открылась. Сняли наручники. Фролова впихнули внутрь.
– Посиди пока тут… дом. – Последнее слово полицейский выплюнул, с гневом и омерзением.
– Мне нужен адвокат! – поражаясь собственной храбрости, закричал Фролов.
Тот полицейский, который говорил раньше, сказал:
– А больше тебе никто не нужен, крот?
– Что? – переспросил Фролов: не понимал.
– Думал спрятаться под личиной реца и дестабилизировать систему? Подожди, вот вернутся инспекторы – объяснят тебе популярно, кто ты такой.
– Но я не…
Только полицейские ужЕ не слушали. Громко топая, две рослые, одетые в синее фигуры удалялись.
Дверь закрылась; включились, перегораживая её, лазеры. Наступила тишина.
– Да чтоб вы сдохли! – в сердцах бросил вслед полицейским Фролов.
Слёзы потекли по щекам. Слёзы ненависти, отчаяния, обиды… Всё несправедливо. Не должно так закончиться!..
Один-одинёшенек, в камере для особо опасных преступников, выход из которой перегорожен прочнейшей дверью и смертоносными лазерами, Юрий плюхнулся на нары и уронил голову на руки.
Он не знал, сколько прошло времени. Иногда казалось, что оно вообще остановилось, а порой – будто бы несётся вскачь, быстрее, чем возможно, перепрыгивая года, десятилетия, века…
Что-то творилось с Юрием – и вокруг него, – и мужчина не понимал что. Хотя отчаянно хотел разобраться. Всё бы отдал, чтоб понять!..
Беззвучие доминировало и властвовало. Словно бы один находился в этой части тюрьмы. А вдруг так и есть? Вполне возможно. По крайней мере, на окрики никто не откликался. Голос Фролова тонул и умирал в беззвучии окружающей пустоты.