***
Марк
Ожидая родителей Эшли, Марк гулял по этажу и наблюдал.
В жилом крыле было тихо. Вся жизнь крутилась в противоположной части отделения. Там не было кабинетов и палат, только просторный холл с зонами для различных занятий. В уголке уютно разместился мягкий диванчик и кресла-мешки, там можно было посмотреть телевизор. Кружком стояли мольберты с кистями и красками для арт-терапии. У стенки притаились пара аппаратов с кофе, шоколадками и прочими снеками, а рядом с ними два стола, у каждого по 2 стула. Здесь тихонько гудела жизнь: кто-то смотрел новости, кто-то играл в карты или шахматы, несколько человек рисовали с преподавателем морской пейзаж. Грустная женщина в толстом халате говорила с кем-то по телефону и все время всхлипывала. Каждый проживал и принимал свои горести потрясения, а специалисты им в этом помогали.
Неспешно Марк вернулся к палате Эшли, как раз к тому моменту, как Джозеф и Миранда оттуда вышли вместе с доктором Блумом и доктором Пристли.
– Да, навещать имеет смысл только на четвёртый день. Сегодня она заснёт, и будет спать до утра послезавтра. Послезавтра мы выведем её из сна. Она поест, сходит в душ, позвонит вам, и после этого, уже на более лёгком препарате заснёт снова, до утра четвёртого дня. Утром в 10:00 будет проведён сеанс гипнотерапии.
– Спасибо за разъяснение. Марк, ты готов ехать?
– Да, только попрощаюсь с Эшли. Вы не против?
Мистер Уайт кивнул ему:
– Мы будем ждать тебя в машине.
***
Марк осторожно постучал, и не дожидаясь ответа заглянул в палату.
Я лежала лицом к двери и ждала его. Попыталась приподняться на руках ему навстречу, но руки предательски задрожали.
– Оу, что это у нас? – Марк спешно подскочил, сел рядом на кровать и придержал меня, чтобы не упала.
– Я не знаю. Слабость какая-то. Вообще не понимаю, что со мной происходит. Сознание будто дымкой подернуто. Ощущение нереальности происходящего, – я потерла виски и прикрыла глаза. Меня снова качнуло, и Марк сел с другой стороны, чтобы я могла опереться на него спиной.
– Скажи об этом врачу, хорошо?
– Я уже сказала. На что мне продлили сон ещё на один день, – я улыбнулась, – какая разница, если ты в отключке, день проспишь или три…
– Мне есть разница. Позвони, пожалуйста, когда проснёшься. Я буду очень скучать по тебе.
Марк обнял меня, нежно поцеловав в солнечно-рыжую макушку. Я уже не пыталась сопротивляться и отталкивать его. Но и на чувства его не отвечала. Не хотела подпускать ближе, чтобы потом не ранить, если всё пойдёт не так. А может просто было неловко за то, что сперва затащила в постель, а потом оттолкнула его, и за все эти слова, которые не нужно говорить тем, кто тебе дорог… Хотя именно тем, кто дорог, и достаётся чаще и больше всего неприятного, чем остальным. Будто я не заслужила его любви и не должна её принимать. Будто это действительно было правильно и нужно, хотя счастливее это не делало никого.