Майор испытующе смотрел на Юру. Зрительный натиск длился пару секунд.
– Да, в этом есть что-то схожее. Но это не более чем совпадение, естественно, – очень фальшиво иронизируя, сказал майор. – Как и прочая апофения, – серьёзно закончил он.
Майор снова полез в стол и вынул такую же папку, только значительно увесистее предыдущей. Он положил обе руки на неё, ещё раз посмотрел на специалистов и развязал бантик. Затем аккуратно перебрал содержимое, вытащил лист плотной фотобумаги и передал профессору.
Юра и Аркадий Константинович синхронно нырнули в снимок.
Весь лист занимал силуэт астероида. Поверх фотографии на компьютере была нанесена инфографика. Пестрели яркие прямые и кривые линии, выноски с текстом и цифрами. Слева на право объект делила пополам красная линия. Получившиеся в результате половинки были обведены тонким красным сплайном. От каждой области шла выноска, на полке которой была надпись «89 % идентичность».
– Природа не любит прямых линий, где-то я слышал, – начал офицер. – Верно? А что насчёт симметрии?
Он жестом потребовал вернуть листок. Получив его, майор подвязал папку и убрал в стол.
– Ну, не смею вас больше задерживать. Юрий, вас тоже касается.
Белопольский и Юра направились к выходу. Профессор был разбит и угрюм. Поглощённый досадой, у выхода из кабинета он упорно толкал ручку вперёд. Она не поддавалась. Выругавшись, профессор дернул её на себя. И тоже никакого результата. Тут подоспел Юра, пряча улыбку, и открыл соседнюю створку двери. Молодой человек пропустил Аркадия Константиновича и вышел сам. Напоследок он обратил внимание, что Виктор Евгеньевич что-то тихо говорит офицеру.
За дверью профессор тяжело вздохнул и посмотрел на запись в стикере.
– Я вас внизу подожду, – сказал Юра и направился к лестнице.
Изучив маршрут Аркадий Константинович пошаркал на второй этаж. Здесь был такой же коридор, только дверей было значительно больше, чем на третьем этаже. Профессор брёл от одной двери к другой, изучая надписи на приколоченных к ним табличках.
«Тьфу-ты, накалякал тут!» – мысленно сетовал он на неразборчивый почерк. Было непонятно, то ли двести седьмой, то ли двести четвёртый кабинет был нужен. Профессор остановился у двери с табличкой двести четыре.
Согнутым пальцем он тихонько постучал и повернул ручку. Дверь подалась вперёд. В следующее мгновение профессор чуть не вскрикнул. В образовавшемся проёме, на уровне немного выше замочной скважины, показалась голова. Аркадий Константинович еле сдержал спровоцированную испугом реакцию. Голова была морщинистая, имела узко посаженные глазки, седые волосы, собранные в пучок на макушке, и, судя по макияжу, была женская. Жирно подкрашенные хлипкие остатки бровей гневно нахмурились. С прищуром глаза были обильно измазаны тёмно-синими тенями. Вот этого чёртика чуть не треснул профессор. Скомканные старушечьи губы пожевали и выдали скрипучим голосом: