от жалости хочу я крикнуть:
«Ты в землю врос, мой старый дом?»
Ты пожелтел, и стал как – будто ниже,
иль был высок по старым временам?
Здесь все молчит о жизни, о престиже,
и нет внимания детского дворам.
Я помню, как сажали здесь деревья,
теперь на них огромная труба.
Да, не возникло бы у нас стремления
идти к реке, где лишь дома. Дома…
1987
Иртыш
Лед в реке до середины,
треснул лед – вода бежит.
Снеговая гладь равнины
скоро льдами заскрипит.
А вода в реке спокойна,
тихий бег ее красив.
Нрав величия достоин,
в волнах речки много сил.
Как умел ты разливаться,
милый друг ты мой, Иртыш,
и на лодках покататься
средь деревьев! Что молчишь?
Ты забыл в поля дороги?
Силы отдал городам?
Уноси с водою ноги,
я тебе свободу дам.
Что не веришь? И не надо.
Вспомним время и года,
что бросались водопадом
сквозь любые времена.
Март 1987
***
Веет ветер на дорогах,
и смеются небеса,
сквозь проталинки в сугробах
ищут лета адреса.
Молчаливые березки
стали истиной простой,
постучались все в киоски,
мол, возьмите на постой,
приписав на косогоре,
мы здесь новые жильцы
и сосенки с нами в паре,
мы из леса к вам гонцы.
Часть подружек прибежала
к берегам большой реки
и на косогоре встала.
Их качают ветерки.
Улыбнулся им суровый,
древний, голубой Иртыш:
"Вид у вас, вполне, здоровый.
Ветер, друг, ты, что молчишь?"
Небо их уже признало,
из сугробов воду пьют.
Как для жизни надо мало:
птицы гнезда в кронах вьют.
1987
***
Мой любимый терракот
над березами искрится,
как осенних листьев свод
в марте, можно удивиться.
Я смотрю на них с пруда,
пузырьками лед унизан,
подо мною толща льда,
трещинами он пронизан.
Ты здесь шел в рассвете дня
солнце в мантии сияло.
«Не забыл он про тебя», -
льдинка, тая, прошептала.
Как увидеться с тобой
там, где лед влечет в глубины?
Где же след твой дорогой?
Подо мной – одна пучина.
Ты с зарей, а я с закатом -
нам не встретиться на льду,
по поверхности покатой
я одна сейчас пройду.
Терракотовые страсти
все замерзли, словно пруд,
все страдания – напрасны,
тут бы бросить соли пуд.
1987
***
Играло солнце на рояле
лучами теплыми весны.
В рояле клавиши стояли
домами разной высоты.
Играло солнышко в полях,
оно волнение зарождало
в еще белеющих снегах,
и вод журчанье ожидало.
И оседал снег от капели,
и морщился от света он,
и таял от весны свирели,
и ожидал морозный звон.
Морозец прятался в тени,
таился до ухода солнца,