Я прикрыл глаза и сидел так некоторое время, пока не ощутил на своем лице горячее дыхание. Открыв глаза, я увидел перед собой морду небольшого дракончика, и замер. Именно его интерес я ощутил совсем недавно, но, так как отвлекся на других, не сразу понял, что дитя Земли ко мне подошло. Я сидел неподвижно, понимая, что любое мое неправильное движение – и на меня набросится семья дракончика. Но последний и сам слегка боднул меня в бок, и я невольно улыбнулся. Драконы поистине прекрасные и интересные существа и мне становилось грустно, когда я представлял, как их отлавливают, держат в клетках и жестоко убивают. Вероятно, и сюда Дракоссы периодически спускаются, чтобы отобрать драконов для своих новых тел.
Я тяжело вздохнул и задумался. В какой-то моменты дракончик убежал, и я подумал, что пора уже и мне возвращаться, но он вернулся, держа в зубах какой-то предмет. Непонимающе смотря на него, я протянул руку, но, услышав глухой рык, тут же убрал ее. Дракончик не спускал с меня пристального взгляда, а затем выплюнул вещь и прилег возле меня. Что меня удивило больше, так это небольшая записная книжка, на которой не осталось следов от зубов, да и в принципе она неплохо уцелела, хотя я и не мог даже предположить, как долго предмет здесь пролежал.
Книжка была с мягким переплетом и на вид была довольно старой и потертой. Я взял ее, открыл и поразился не так сильно тому, что записи велись на древневекросийском языке, как тому, что каждое слово я мог понять, не задумываясь над его значением. Неужели и на это повлиял Занатос? Круто! Но чьи это записи?.. На первой странице на обычном языке, на котором мы общались, было написано всего одно слово: «Жучка». Сначала я подумал, что это девушка, но далее повествование шло в мужском роде и я немного запутался, поэтому решил для начала почитать, а потом уже разобраться в деталях.
«Не знаю, прочтет ли кто-нибудь однажды мои слова, но, думаю, это и не так важно. Все равно это лишь мои мысли, которыми я хотел бы поделиться… хоть с кем-то.
Прошло уже сто девяносто восемь лет с того дня, как я оказался в этом месте. Оно стало для меня домом, но вот уже как год Мотыля больше нет со мной. Как бы я не держался, мне трудно пережить его утрату. Каким бы сильным я не казался, кажется, скоро сломаюсь и я… Но мне нельзя этого допустить, иначе сдастся и Комар, а он, в отличие от меня, прожил всего каких-то пятьдесят четыре года…»