Да, я акушер-гинеколог решилась на аборт. Та, которая должна помогать детям рождаться, собиралась своего убить.
Я вышла из дома, к папиной тойоте подошла. Я выбрала клинику. Ту, где никого не знала. Я не хотела, чтобы хоть кто-то был в курсе моей проблемы. Щелкнула сигнализацию и ощутила его руки у себя на талии. Запах горячего песка и ветра, странствий и опасности. Острая щетина пощекотала затылок.
– Привет, Машка. Твой Медведь вернулся.
Я повернулась и бросилась ему на шею. Живой! Приехал! Я повисла на нем и разрыдалась. Все рассказала. Кирилл нашел выход. Я стала госпожой Субботиной…
Наши дни
– Что будешь делать? – участливо спросила Соня.
Я не знала, но так больше жить не могла.
– Поговорю. Спрошу по-честному. Мы сейчас в такой атмосфере живем, что, кроме правды, ничего не поможет. Спрошу, если Кир домой сегодня изволит явиться.
– И часто он… отсутствует? – сухо поинтересовалась Ника.
Я пожала плечами. Время от времени.
– Думаешь с ней?
– Думаю, он со мной больше не может. Как и я с ним.
– Машунь, ну а если да… то что? Неужели расстанетесь?
– Не знаю… Не знаю… Но так больше не могу.
Этой ночью муж вернулся домой. Было около десяти. Я уже уложила Пашу. Отец и сын теперь виделись иногда по выходным. Для Кира не было понятий суббот и воскресений в общепринятом значении. Поэтому сейчас получалось иногда, а иногда нет. Не знаю, намеренно или нет, но он отдалялся от нас. Возможно, чтобы легче уйти, когда решится…
– Можно? – я даже постучала в дверь, прежде чем войти в кабинет. Он всегда был заперт, если внутри не было хозяина. Кирилл иногда ездил на охоту, поэтому здесь в специальном шкафу хранились ружья и не только. На все, естественно, было разрешение и управлялся с оружием Кир профессионально, но у нас маленький ребенок, и мы перестраховывались.
– Заходи, – проговорил, не поднимая глаз от пистолета. Кирилл, когда нервничал, чистил оружие. Вот и сейчас… чистил.
– Кир, я больше так не могу.
Я вошла. Меня под дых ударило от гудящего напряжения. В воздухе разливалось что-то обреченно жгучее. С каждым вздохом обжигало душу и сердце. И еще тлен. Вот значит, как пахнет безнадежность. Уверена, сейчас он не солжет мне. Ложь убьет нас обоих.
– Ты изменял мне? Ответь, прошу. Спаси меня от подозрений.
Он медленно поднял на меня глаза, отложил пистолет и встал. Вышел из-за стола и оперся о крышку, сложив руки на груди.