Надо же – и внутри все прилично: стойка ресепшен с живыми орхидеями, и тихая классическая музыка, и девица в белоснежной блузке, с минимумом косметики, скромным пучком, бесцветным лаком на ухоженных ногтях. Европа, куда там.
Темнокожий швейцар, он же бой, донес Верину сумку до номера. В номере, уютном и совершенно не пошлом, наличествовал прилично наполненный мини-бар, на тумбочке две бутылки воды, на тарелке два мандарина, банан и ярко-красное блестящее, словно восковое, яблоко.
В душе присутствовало то, что полагается: хорошие, вкусно пахнущие полотенца, одноразовая мочалка и баночки с шампунями, гелями и прочим.
«Умеете, когда хотите», – подумала Вера. Но все еще впереди. Никакого оптимизма она не испытывала. Вот только интересно – кто хозяин этого «Пилигрима»? Кто так серьезно вложился, а главное – понадеялся, что эта история окупится? Или просто отмывают наворованное? Скорее всего. Схема проста – владеет гостиницей мэр или губер, оформлена она наверняка на подставных, номера всегда пригодятся: вышестоящее начальство, коллеги с любовницами, банно-прачечные одноразовые девицы. Сауна в подвале, приличный ресторан, единственный приличный в городе. Там все и питаются – в смысле, сильные мира сего. И на приглашенного шефа не пожалели – куда девать бюджетные деньги? Вера бы не удивилась, узнав, что шеф итальянец или француз. Ну в крайнем случае с Балкан, но непременно со Средиземноморья. А как же, модно, а главное – кухня полезная.
Душ, чашка кофе, поиск риелтора и звонок другу, новому знакомцу Максу, водителю «реношки», – и вперед, Верпална, вперед и с песнями. Дела не ждут.
Через полтора часа посвежевшая и взбодрившаяся, в джинсах, свитере, темных очках, потому что в окно заглянуло вялое и бледное мартовское солнце, Вера стояла на улице. Лихо подъехал Макс на блестящей, вымытой и отполированной старушке «реношке».
Риелторское бюро – да-да, не контора, а именно бюро – находилось на соседней улице, но ехать надо было в объезд, раздолбанную дорогу в очередной раз чинили.
Вера смотрела в окно. Шумно стучала по подоконникам капель, набухали почки, а где-то осторожно, словно распеваясь перед концертом, пробовала голос ранняя весенняя птица, и сквозь темный осевший подтаявший снег проглядывала черная влажная земля.
Улица Механишина, первого директора камволки, по слухам, порядочного человека, улица Гоголя, переулок Талалихина. Вера все помнила.