Ни её родители, ни, тем более, сама Миса, не подозревали, что они – результат вмешательства в геном Камо, произведённый сразу после Войны, пока ещё могущество победившей расы позволяло в него вмешиваться.
Запрет на эксперименты с геномом возник примерно через сотню лет после окончания Войны. Но первые десятилетия после поражения предтечной расы эксперименты, собственно, экспериментами и не являлись.
Они были целенаправленной работой, с точным пониманием её результатов.
Но для чего именно создавали другой подвид Камо, давно позабылось за гражданской войной и Эпохой Каннибалов, едва не уничтоживших расу тери в последующие столетия.
С детским любопытством Миса окинула взглядом помещение, но не увидела в нём ничего яркого и необычного. Обыкновенный серый складской бокс. Конечно, он не был для неё совсем уж заурядным, в силу малого жизненного опыта, но всё равно выглядел серым и тусклым. А потому – скучным.
Склад излучал прохладу. Она поёжилась. Алекс, заметив это, снял с себя куртку и накинул ей на плечи.
Замшевая куртка оказалась ей до колен. В основном она пахла Алексом. К его запаху примешивались лёгкие ароматы мотоцикла, ружейной смазки, пороха и крови.
Миса, подумав, заключила, что запах ей нравится. Она благодарно потерлась головой о бок дяди Алекса.
Тот, уже машинально, взъерошил ей шерсть на макушке. Правая его рука так же машинально оставалась на поясной сумке, готовая вытащить оружие.
Стоявший у ворот енот в сером рабочем комбинезоне нажал на кнопку привода, и дверь, снова зашипев, пошла вниз. Убедившись, что она плотно закрылась, енот направился к ним.
– Привет, Алекс, – рассеянно поздоровался он.
Как всякий увлечённый и разбирающийся в своём деле механик, енот большую часть времени пребывал в собственном мире. Его мир наполняли пружины, шестерни, легированные стали, графитовые смазки и верстаки, заваленные инструментом. То, что он был енотом, ещё более расширяло его собственный внутренний мир и сужало внешний.
Поэтому Алекса он не боялся, хотя и был енотом. В Алексе он видел только профессионального потребителя результатов своей деятельности. А потому являлся единственным из клана Жерло, кто радовался его появлению.
Сам Алекс Багенге, хоть и рассматривал енотов вообще, и енотов из клана Жерло в частности, как ошибку мироздания, к Корну Мэйтата относился с долей уважения. Иногда и вовсе раздумывал – считать ли его представителем вида Мэйтата.