– «Надо же, это было легче, чем я думала», – Радостно удивилась Кристина.
Архив был мрачен и холоден. Он с радостью принимал гостей в свои тёмные руки, желая им показать чужие жизни и возможные тайны. Он создавал атмосферу напряжения и страха, включив только две из шести лампочек. Бледный белый свет ложился на серые от пыли и краски стеллажи. Там пахло сыростью и старой бумагой. Стеллажей всего три. Они стоят близко, так что стоять между ними боком не получится. Тесно. Стены каменные, как и пол. Скорее всего, архив не подчинялся ремонту уже очень давно. По смуглой коже гостьи сразу пробежала дрожь, давая знать о температуре комнаты.
Кристина погладила себя по рукам, унимая реакцию организма. Дрожь ушла – шаг. Короткий каблук на балетках Кристины издал звук, который отразился от стен. Гробовая тишина. Цок-цок-цок. Три шага – и Тина уже у одного из стеллажей. Времени мало, надо действовать быстро. Девушка обдумала свои действия: «Иван Николаевич… Какая у него там была фамилия? Громов? Грозов? Громов. Так. Он работал в школе до – Кристина посчитала, – до 2006 года. Был учителем биологии. Так как он перестал здесь работать, его «дневник» могли убрать в конец, но сейчас он вернулся и его могли положить в начале. Где же начать?» В итоге Кристина принялась за середину правого стеллажа.
Полок на стеллажах было… много. На каждой полке множество коробочек с папками о людях. Здесь можно искать бесконечно. «Тем более с таким освещением», – раздражённо подумала Тина. Она принялась перебирать пальцами папки, ища нужное имя.
– «Иван Громов. Иван Громов. Иван Громов», – Повторяла в голове Кристина, чтобы не пропустить это уже надоевшее имя.
Пока Тина копалась в пыльных папках, Мелина наблюдала за тем, как Чарли и Стас пытаются дотянуться языками до носов. Максима снимала это на телефон, Лина стояла рядом с Мел, Костя сел на пол в ожидании окончания «очень серьёзного» конкурса. София общалась с Агатой, кидая короткие взгляды на брата своего бывшего. Вики не было: она прогуливалась по коридору, привлекая внимание. Мел искренне радовалась ребячеству одноклассников – их беззаботность умиляла. Она не умела также радоваться мелочам и вести себя, как ребёнок. Она не могла за конфетку, у которой уже просрочен срок годности, встать по середине коридора с высунутым языком и нелепым видом. Она вспоминала детство, раннее детство…