Не только сандалии были по вкусу Мэри, но и платье, и шляпка. «Они словно обладают возможностью дополнять меня, ― думала она, вышагивая по пляжу то в одну сторону, то в другую, ― словно говорят на понятном мне одной языке, в конечном счете донося миру то, что хочу сказать я. Как такое возможно? Какие-то вещи! Просто удивительно!»
Мэри внезапно сменила курс. Словно корабль с чудаковатым капитаном во главе. Теперь она двигалась прямо на воду. «Почему я вышла? ― размышляла она. ― Зачем пришла? Почему сейчас?» Люди сейчас были вдалеке от нее. «Как и всегда, ― подумала Мэри, бросив быстрый взгляд по сторонам, ― в одиночестве». Но горечи или сожаления в ее мыслях не было. По этому поводу ― не было.
Сбросив сандалии с ног, Мэри прилегла недалеко от воды. Одну ногу она вытянула на песке, другую согнула в колене. Обе руки она сложила за головой, и теперь могла спокойно наблюдать за изменчивым небом. Ветер, дующий то с одной стороны, то с другой, тонкая, податливая, ткань платья ― Мэри почувствовала себя великолепной скульптурой в глазурованном каркасе красок, оставленной кем-то на берегу. «Ты же обещал!» ― прокричал внезапно, с надрывом, голос в голове Мэри, и она от усталости закрыла глаза. Мэри поняла, что голос прокричал не у нее в голове, а у нее в сердце, глубоко в сердце, в этом странном музее впечатлений, чувств и надежд, а потому от услышанных слов ей стало еще больнее.
Мэри лежала на берегу, больше не чувствуя себя скульптурой божества, чьим-то гением, подарком Небес ― земле. Она даже не чувствовала себя женщиной или человеком. Да и как она могла? Мэри являлась сейчас лишь тенью того, чем она когда-то была. По крайней мере, так она себя сейчас ощущала. Различные образы, фразы, голоса снова и снова врывались в ее сознание, словно ветры в незапертые окна и двери дома. Часть из тех образов имела какое-то отношение к правде, а часть была, похоже, просто выдуманной. То же самое и с голосами. «Да, но кто выдумал их?» ― подумала Мэри недовольно и открыла глаза.
Ей вдруг показалось, что он рядом. Еще не здесь, но где-то поблизости. Мэри могла поклясться, на секунду, другую, она явственно ощутила его.
Что это было?
Очередная выдумка?
– Но ты же обещал… ― сорвалось беззвучно с пересохших, покрывшихся белой корочкой губ Мэри. Никогда ― никогда она еще не испытывала такого негодования.