Делать нечего, выбора нет, идём внутрь, в свою каюту.
– Чё, страшно вам? – подколол Большой Кайту и Булата.
Те только что с нами на носу точно так же смотрели на Полосу и походу сообразили, что мы плывём в самую задницу, как-то оба Волха сразу поджали уши, а Булат ещё и хвост.
– Не боись, зверюги, – погладил я по голове сначала Булата, а потом и Кайту, когда мы уже пришли в нашу каюту, – пройдём, у нас хороший корабль.
Быстренько проверяем все свои вещи, закрываем шкафы и два иллюминатора у нас в каюте.
– Минута до вхождения в Полосу, – снова голос Хобота.
Я лёг на кровать, Булат на свой коврик, пацаны вон пока сидят, Кайта тоже на кровати лежит. Через парочку минут я начал чувствовать, как качка корабля усилилась, потом мой вестибулярный аппарат потихоньку начал паниковать. Булат с Кайтой закряхтели, Сливе пох, Большой вон немного бледный сидит, держится за койку.
– Большой, выпей, – Слива протянул ему свою фляжку, – легче будет.
Тот не глядя сграбастал фляжку и в один глоток её осушил. У Сливы аж глаза на лоб полезли.
– Страшно? – спрашиваю у Большого.
– Есть немного, – честно признался он, – я же сухопутный.
– Как и все мы, – добавил Слива доставая из рюкзака бутылку с Текилой.
А качка-то усиливается. Булат, вон, притих, Кайта тоже насторожено смотрит на иллюминаторы, в которые то и дело бьются потоки воды.
Качает всё сильнее и сильнее, вставать не рискуем, на ногах не устоишь. Снаружи гром, молнии и вода, много воды.
Раз, Булат весте с ковриком поехал в сторону двери. Ох, вы бы видели в этот момент его глаза. Он как лежал на коврике, так и поехал, только голову поднял и охреневшим взглядом смотрит как он едет, потом сообразил, что что-то не то, вскочил и ко мне.
– Вот же ты трус-то, – засмеялся я, еле успев подвинуться на кровати.
Эта 170 килограммовая хреновина запрыгнула на кровать и прижалась ко мне.
Да и Кайта, вон, уже тоже на руках Большого сидит, из-за её тела только частично голова Большого видна.
Качает, ещё, что-то где-то загремело, потом затрещало, потом кто-то на кого-то орал, снова треск, потом кажись в соседней каюте что-то разбилось.
– Итить, – выдохнул Большой.
Снова он напоминает большого краба, который своими клешнями вцепился во всё, что только можно.
Волхи так и сидят на нас. По тому как бьётся сердце у Булата, я понимаю, что он напряжён и ему пипец как страшно. Кайта вон тоже напугана. Во мля, здоровые зверюги, я думал они ничего не боятся, сейчас, поди, поливают нас на своём языке на чём свет стоит.