Наконец, он оторвался от записей и уставился на меня. Под пристальным взглядом я окончательно стушевалась, почувствовав себя жалкой и беспомощной.
– Госпожа Романовская, вы были знакомы с покойным Эрихом Степлмайером?
Я покачала головой.
– Я была наслышана о нём. Но лично знакома не была.
– А с кем из гостей вы были знакомы?
– Кроме господина Ларанского, ни с кем.
– Насколько мне известно, сегодня был закрытый вечер памяти князя Эдмунда Ларанского. Как вы оказались на нём? Расскажите всё, что было.
– Дан лично пригласил меня. Он встретил меня. Мы прошли в зал, где Дан представил меня своим друзьям. А потом… Потом услышали крики. Это всё, что я могу сказать вам о вечере.
– Что вам известно об отношениях между князем Даном Ларанским и господином Эрихом Степлмайером?
– Ничего. Я ни разу не видела Эриха. Возможно, у них и были какие-то взаимоотношения, но мне ничего не было об этом известно.
– А какие у вас были отношения с князем Ларанским? – Ангелидис откинулся на спинку стула, не отрывая внимательного взгляда.
Повторное упопоминание титула мне казалось нелепым. Дан не скрывал своего аристократического происхождения, но никогда не бравировал им. Как и Эдмунд.
– С которым из?
– Вы знали Эдмунда Ларанского?
– Видела всего раз в жизни, когда он приезжал в усадьбу. Накануне своего последнего дня рождения.
По лицу следователя скользнула тень. Настолько быстро, что я не успела её разобрать.
– Каковы были отношение между Эдмундом и Даном Ларанскими?
– Дружескими. Я бы даже сказала тёплыми. Но, увы, сложно что-то разобрать, когда видишь человека всего один раз.
– А каковы ваши отношения с господином Ларанским?
– Рабочие, если можно так выразиться, – ответила я с натянутой улыбкой. Внутри царапнуло неприятное чувство.
Похоже, что Ангелидис уловил мою неуверенность. Он буквально вцепился в неё, как пёс – в кусок мяса. Следователь подался вперёд и, чуть наклонив голову, проговорил:
– Присутствующие показали, что Ларанский представил вас как свою невесту.
– Да, это так.
– Когда свадьба?
– Когда закончится расследование. Сейчас не самый подходящий момент для подобного торжества.
– Говорят, что Эрих Степлмайер был крайне восхищен одной из картин господина Ларанского.
– Дан – великий художник, его полотнами невозможно не восхищаться.
– Согласен, но всё же господин Степлмайер был буквально одержим одной.