– Совершенно ничего не понимаю, – признался Неофит.
– Разделили на Отца, Сына и Духа Святого. И написали тьму тьмущую книг, чтобы объяснить, как такая троица может оставаться единой сущностью. О понятном и простом книг не пишут. А народу и не нужно было понимать. Народы были уже на той ментально-исторической отметке, когда на смену знаниям пришла вера. Не нужно понимать, нужно верить – хоть в Аллаха, хоть в Яхве, хоть в Ахурамазду, хоть в Отца, хоть в Сына, хоть в Духа Святого. Большинство на тот период выбрало Сына.
– Для меня все это какая-то похлебка из бестолковых вещей.
– В этом и была цель. Толковое спрятать за бестолковым. Монотеизм стал, по сути, антиподом веры в богов. Стал антирелигией. Увел массы от того сокровища, которое нашли счастливые кладоискатели.
– Так что же они все-таки нашли?
– Два непременных условия для доступа к силе богов. Они просты. Во-первых, эту силу нужно чувствовать. Нельзя получить то, чем не можешь воспользоваться. Монотеизм веками активно проникал в сознание масс, отсекал это чувствование, как Радужная Стена на площади отсекает равнину от краев, где сбываются мечты. А во-вторых, нужно знать, к кому обращаешься за помощью. Нужно знать имя.
– Чувствовать силу и знать имя, – повторил Неофит.
– Именно в такой комбинации, – кивнул Гелертер. – Недостаточно просто чувствовать некие «вибрации эфира» и взывать при этом к Матушке Природе или абстрактному Богу Отцу. Пробовали. Некогда существовало такое мистико-магическое движение – викка. Собственно, на одном древнем языке, германском, слово «wikk» означало именно магию, ведовство. Только никакого отношения к «веданью» это движение не имело. Считали себя язычниками, возрождали утерянные связи с природной силой. Чуть ли не каждый из них писал свои гримуары. Они их называли «Книгами Теней». Силу они, безусловно, чувствовали. Некоторые из них. Единицы. А вот имен не знали. Вернее, имени. Тоже у них все в кучу было намешано. Назначили сами себе монобожество, а потом так и определили: имя его никому не известно. Могли «Королем» звать, могли «Единым». Но чаще звали «Богиней Матерью» или «Триединой Богиней».
– Тот же белорунный мохоед, только черного цвета, – усмехнулся Неофит.
– Так и есть, – согласился Гелертер. – Имен не знали, поэтому сами себе были Жрецами, а передать свое чувствование не могли – ни ученикам, ни по наследству.