Разбудил его громкий голос проводницы, вновь предлагающей чай. Соседи, все утро сохраняющие тишину, дружно посмотрели наверх. Проводница, заметив общее замешательство, добавила, что ночь для сна и так долгая в поезде. Соседка, даже не спрашивая Николая, попросила четыре чая. Завтрак уже был на столе, она буквально всучила Николаю огромный бутерброд. Теперь Николай не отнекивался и рестораном не грозил, он с удовольствием умял многослойный бутерброд с чем-то вкусным. Ни о чем думать ему теперь не хотелось. Он сидел на своей полке, смотрел в окно и прислушивался к воркованию родителей и к отрывистым, машинальным репликам подростка, сидящего несколько поодаль от них с наушником в одном ухе. После полудня стали мелькать полустанки, какие-то промышленные предприятия. Время побежало быстрее. Час прибытия тоже приближался. Вагон зашевелился, пассажиры возбужденно собирали вещи, некоторые уже торчали в коридоре у окон. Николай сполз со своей полки, снял свои немногочисленные пожитки и, поблагодарив семейство за приятную компанию, вышел тоже в коридор. Выходя, он заметил короткий взгляд и ухмылку все того же подростка. Николаю хотелось потрепать пацана по его непослушным вихрам, но он сдержался и только с нежной грустью улыбнулся ему, чем вроде бы смутил парнишку. Вот и показались первые признаки пригорода, а потом и сам вокзал, на котором крупными буквами красовалась надпись «Чусовой». Николай вновь приехал сюда, в эти до дрожи знакомые места.
Да, именно до дрожи! Он хорошо помнил эту радостную дрожь в груди и спине, как только поезд приближался к заветной станции. Он помнил, как он в толпе встречающих искал глазами деда. Помнил его большие руки, которыми тот сначала стаскивал Николашку с подножки вагона, крепко обнимал его вместе с его рюкзаком, а потом забирал весь его багаж в одну руку, а другой, крепко обхватив его за плечо, буквально волок, обалдевшего от радости внука к площади , где парковались пригородные автобусы. Вот и сейчас Николай выходил из вагона, но теперь его уже никто не встречал. Много с тех пор пролетело лет. У Николая и самого уж поседели виски, да и в бороде и усах седые волосы начинали появляться. Чусовой Николай знал неплохо, правда, за эти годы здесь тоже произошли перемены, но знакомая площадь была все также заполнена пригородными автобусами. До знакомого поселка автобус вез больше часа, а там еще пешком по знакомой тропинке, дорогу можно было срезать и добраться минут за сорок. Так Николай и сделает, но завтра. А сегодня день уже шел на закат, и Николай, купив в первом попавшемся магазине бутылку водки и совсем немного еды, направился к знакомой улице с маленькой гостиницей. Он знал хорошо это место и всегда там останавливался на ночь в последние годы. Но устроившись в маленьком, непритязательном номере на одного, он вдруг почувствовал такую усталость от дороги и бессонной ночи, что, даже не распаковав пакет из магазина, лег на кровать и провалился в глубокий сон. Проснулся Николай рано. Приведя себя более или менее в порядок, пожевав вчерашнюю еду, запихнул бутылку в сумку и вышел из гостиницы. Утро было солнечное, тихое и бодрое. Все это помогло ему собраться с мыслями и вдохнуло в него новые силы. Маршрут был ясен: автобус, затем знакомая тропинка до поселка, вернее, до лесной окраины поселка.