Ведь летний зной у нас зимою
от ласки нег всю жизнь любя!
4.
Уснула я, забыв разнять объятья,
и провалилась в негу без тебя.
А ты не спал. И ласки, и проклятья
остались без любви. И ты скрипя,
Своими не уснувшими костями,
пошел в другую комнату. И там
лежал ты между ленью и делами,
как будто на боку их делал сам.
И интернет молчал от жгучей лени.
А я спала спокойно. Злился ты.
Скрипели неодетые колени.
И тихо спали белые листы.
5.
Я тебя любила еле – еле,
а любить не кухне не могла,
мы с тобой салатику поели,
все потом убрали со стола.
Ты сказал: 'Пойдем и погуляем'.
Я без лишних слов пошла с тобой,
ходим мы по лесу, размышляем,
а в желудок стонет, как прибой.
И пошли с тобой по магазину,
там продуктов целая гора,
и набрали целую корзину,
и домой нести ее пора.
Вот теперь действительно поели,
и опять забылись на постели.
2004- 2005
Шалость в пене
Бассейн, мрамор, свет из ниши…
Голубоватый солнца блик.
Под зеркалом, чуть-чуть пониже,
лежали камни – сердолик.
Русалка, Ниночка младая,
блестела каплями воды,
а волосы, ручьем спадая,
по полу сеяли следы.
Она немного утомленно
накинула халат, идет.
Вот дверь открыла изумленно:
за дверью принц небесный ждет.
Не ожидала видеть гостя,
лихой дворец ее закрыт,
однако встретила без злости,
дорожной пылью он покрыт.
'Откуда Вы? – она спросила, -
Кто Вас сюда, зачем пустил?'
Губу внезапно прикусила…
В халат принц руки запустил…
Смешалась пыль и влага.
'Нина', – и снова замолчал.
– Ты не сердись, меня б помыла'.
И от блаженства – замычал.
Вода стонала пузырьками,
и пена шла за валом вал,
они вошли в нее шажками.
Мужчина просто ликовал.
Любовь в воде, всегда вторична,
но неизменна чистота,
а в пене несколько лирично,
и бесконечна пустота…
Вот из воды выходят двое,
идут к двери. Снаружи шум.
Открылась дверь, вдруг кто-то взвоет.
За дверью их встречает шут.
Шут говорит: 'Я третьим буду,
Принц, не отдам я Нину вам!
От вас, мой принц, и не убудет.
В бассейне, этом сколько ванн?
Так поделитесь, я серьезно!'
И меч взлетает из-под ряс.
Событие вполне курьезно,
шут перед принцем жестью тряс.
Опять вода бурлит, вскипая,
а пена бодростью томит.
Шут полюбил, а страсть слепая
едва ли Нину утомит.
Их трое плавает страдая,
и меч, как шашка – наголо.
Тут Нина в панику впадает,
ей, право слово, нелегко.
Они умны, довольно живо
втроем встают, идут из волн.
Их сладострастие явно лживо,