Когда палящее солнце перешло точку зенита, над пропахшим щами и карболкой лагерем снова взревел раненый слон. Вкладывая в этот стон последние силы, умирающее животное сообщало о наступлении тихого часа, а это означало, что теперь в корпусах должно быть тихо, иначе это не тихий час, а черт знает что такое.
– Кто мне в гольф дохлого ужа засунул?! – закричала Наташа и выбросила из палаты отяжелевший гольф.
Из другого конца коридора прибежал Валерка:
– Итить! Он сдох, что ли?
– Не «итить», а «не могу поверить», – Анька подняла с пола гольф и спрятала его за спину.
Теперь Наташа осталась без гольфа, а Валерка – без ужа. Оба заныли.
– Не реветь! – сказал Женька и удивился тому, что ныть после этого они не перестали.
– Мне тут не нравится, – всхлипнула Наташа и опустилась на пыльный пол. – Я к маме хочу!
Чтобы посмотреть, что случилось, из палат вышли почти все члены отрядов. Многие были уже босиком и в одних трусах, но все равно потребовали немедленно показать им дохлого ужа.
– Вот, – Анька вывалила мне в ладони мертвую змею. – Только я не уверена, что это уж. Большой какой-то.
Все выстроились в тесный круг, склонили головы над ужом, и выгоревшие уже в июне макушки вдруг осветились неярким светом, идущим с лестницы. Это Леха открыл подъездную дверь, поднялся на второй этаж и, протиснувшись сквозь толпу детей, попросил показать ему содержимое гольфа.
– Самка, наверное, – определил он. – Самки у них крупнее. Только нехорошо это.
Чтобы стать одного роста с детьми, Леха присел на корточки и обратился к виноватому в случившемся Валерке:
– Сегодня Исаакий Змеиный. Нельзя змей обижать, иначе отомстят.
Увидев страх в Валеркиных глазах, Леха улыбнулся:
– Но есть одно средство, как спастись: нужно положить под подушку цветок голубой вероники, а получит его только тот, кто весь тихий час проспит.
Выпрямившись, Леха достал из кармана секундомер и скомандовал отбой. Десять делений успела отсчитать тонкая стрелочка на циферблате, и тропинка, протоптанная в линолеуме, опустела. Последней, выхватив из Анькиных рук гольф с помпонами, в палату убежала Наташа.
– Иисусе, – сказал Женька, осматриваясь в пустом коридоре. – Это что, фокус такой?
– Это правда такая, – серьезно ответил Леха и мотнул головой в сторону палат. – Пойдем за корпус, наберем цветов. Заодно себе под подушку положишь.