Наша первая встреча. Прогулки.
Первый поцелуй.
Первая, во всех смыслах, ночь.
Воспоминания никак не укладывались в голове со словом "удобно".
– С тобой было легко. Да и секс не так уж плох, – продолжил он говорить. – Не на пятёрочку, но… научишься. Какие твои годы. Хватка у тебя есть. Просто папика в следующий раз выбирай внимательнее.
Это было… больно.
Всю сознательную жизнь я старалась не стать дешёвой блядью. Так бы и вышло, безропотно слушай я мать.
А тут…
– Выход за твоей спиной, – напомнил мне Андрей. – В твоих услугах и обществе я больше не нуждаюсь. И ребёнок ничего не изменит. Говорю на случай, если ты решишь кинуть в меня каким-нибудь тестом.
– Не будет никакого ребёнка! – закричала я, не в силах больше сдерживать слёзы. – Андрей…
– Если ты намекаешь на аборт, то, твоё право, – равнодушно отозвался он. – Я же сказал, мне плевать на тебя. Плевать на твои планы. Манипулировать собой я не позволю. Особенно таким образом. Хочешь рожать – рожай. Я в этом участвовать не буду. Решишь потом судиться – опять же, твоё право. Но учитывая мои связи и твои, – он впервые за сегодня криво усмехнулся. – Думаю очевидно, кто выиграет.
– Не будет никакого ребёнка, – сквозь душившие меня рыдания, я пыталась объяснить ему. – Не будет…
– Меня это не касается, – холодно отозвался он. – И раз ты сама не торопишься на выход…
Я почти не помнила, как оказалась на улице.
В памяти лишь отпечатался шум дождя, скрывающий мои рыдания.
Не помнила, как дошла до дома.
Как вошла в квартиру.
Как обессиленно сползла на пол в прихожей и кричала.
Мне было невыносимо больно. Душу словно рвали когтями на части, заставляя меня захлёбываться отчаянием.
За что?!
За что он так со мной?!
Что я сделала не так?!
Почему…
Более-менее я пришла в себя в маминой комнате. Она у меня что-то спрашивала, вздыхала…
Бросил Андрей? Не страшно.
Не примет ребёнка?..
Бесполезно судиться?..
Я по инерции отвечала на её вопросы, находясь в каком-то вакууме.
– Сейчас, Алина, сейчас, – в какой-то момент мама вышла из комнаты, оставляя меня одну.
Неужели принесёт мне чая? Или успокоительного? Побудет хоть немного настоящей матерью. Утешит меня…
– Держи, – вернувшись, мама вложила мне в руки пять тысяч. – Раз судиться бесполезно, то избавься от него.
– Избавься, – повторила я за ней, смотря на купюру.