Но я только бросаю на него убийственный взгляд, а после отвечаю папе:
– Пап, здесь нет смысла быть в курсе. Семён просто зашёл в гости, узнать о моем здоровье, и всё. У нас ничего нет, – стараюсь говорить спокойно, но голос все равно дрожит.
– И поэтому ты была с ним в комнате, в расстегнутой рубашке, – добавляет папа, всё также сверля взглядом Ветрова, который, по всей видимости, даже не понимает, что сейчас происходит.
– Папа, ты преувеличиваешь…
– Любаш, ну мы взрослые люди. Зачем оправдываться? – выдает Ветров, перебивая меня, а я дар речи теряю.
– Ой, мама дорогая, – доносится рядом шепот мамы, которая всё это время тоже пытается резать колбасу, но что-то у неё идёт не так.
– Мирон Борисович, – Ветров обращается к моему папе достаточно спокойно и даже как-то беспечно, – я же не против официально спросить у вас, можно ли мне встречаться с вашей дочерью. Но вам не кажется, что это будет неуместно?
Смотрю, как у папы сжимается челюсть, и даже боюсь представить, что сейчас может начаться.
А ещё меня напрягает то, что Ветров знает моего папу по имени-отчеству.
– Ветер, скажи, я похож на того, кто желает своей дочери зла? – строго спрашивает папа.
А у меня холодный пот выступает на спине. Я слышала о бурной молодости моего папы, но только из рассказов дяди и дедушки.
– Мироша, – шепчет побледневшая мама, а мне становится и вовсе не по себе.
– Тихо, Галочка. Сейчас разговаривают мужчина и вот этот. – Папа зло кивает в сторону Ветрова, который сжимает руки в кулаки, да так, что костяшки белеют.
Я хватаю чашки, чтобы отвлечь себя. Хочу сделать всем кофе, но паника начинает захлёстывать.
– Мирон Борисович, некрасиво так общаться с будущим зятем, – произносит Ветров сквозь зубы, а у меня от шока чашка из рук выпадает, разлетаясь вдребезги.
Мама закашливается, а папа покрывается красными пятнами от злости.
– Любовь, что здесь происходит? – спрашивает папа таким голосом, что я начинаю бояться за его здоровье.
– Папочка, ты только не волнуйся. Тебе нельзя, – бубню я, ища глазами веник и совок. – Семен шутит. Это у него юмор такой. Рождественский.
– Люба, прекрати вводить родителей в заблуждение, – останавливает меня этот идиот, поднимаясь из-за стола.
– Ветров, заткнись! – шиплю на эмоциях и сразу осекаюсь, вспоминая его слова в комнате на такую же мою фразу.