ит!
Больше всего она напоминала древнюю воительницу – вроде легендарных амазонок: гордая, независимая, красивая до дрожи! Словно готовая ко всему сжатая пружина! С виду – невозмутимость, внутри – океан скрытой энергии.
На Михаила, застывшего, словно болван, узревший носорога в павлиньих перьях, она даже не взглянула: читала какой-то древний фолиант с иностранными – как он случайно разглядел по названию на огромной, в полметра, обложке – словами. Ага, немецкий.
Объёмистая Инструкция указывала, что мадемуазель Дайана (как она желает, чтобы её называли) специализируется на эпохе Гёте, коего знает наизусть, изучив «в оригинале», и на садо-мазохистских извращениях, где предпочитает играть роль Лидера…
Ах, вот почему первые двое востребованы – они предпочитали, как он вычитал, пассивность в этих самых… Играх.
Кормёжка… Хм. По заказу мадемуазель Дайаны!
Цена услуг даже за один день «эксплуатации» оказалась такова, что Михаил только чудом остановил на полпути руку, потянувшуюся почесать многострадальный затылок: его (немаленькая, в-принципе!) зарплата за месяц!
Под Инструкцией находилась большая зелёная кнопка.
Не-е-ет, эту он ни за что!..
Дальше шли ещё четыре пустые клетки (тьфу ты – комнаты!), а в пятой царствовала Мария Боярская. По-другому и не сказать!
Мария восседала на чём-то вроде трона. Одну высунувшуюся из-под горностаевой мантии прелестно стройную ногу она держала на очень похожем на настоящий, черепе, другую – скромно наружу не выставила. Зато в руках держала скипетр и державу. Гордо откинутую назад (Как только шея не ломается!) голову венчала высокая боярская шапка, похоже, даже из натурального меха.
Михаил прочёл, что обращаться к диве нужно исключительно «Ваше Величество», и кормить только чёрной икрой и парной осетриной. Ну, а по желанию – давать и водочки с солёными огурчиками.
Правда (очевидно, с учётом затрат на «питание») стоили услуги «её Величества» поменьше, чем у любительницы Гёте раза в полтора.
Ещё три пустые помещения.
Маргарита Наваррская.
Боже! Эту требовалось каждый день «ублажать» зрелищем пылающего костра (или хотя бы – натурального камина), хлестать прилагаемой плёткой, и «использовать», только приковав к пыточному столбу.
Поскольку Михаил плохо представлял, как в его скромное жилище впишется этот самый столб, он двинулся дальше, не углубляясь в чтение остального.