– Прошу, умоляю, на колени встану, – и он встал, сложил руки в молитвенном жесте, – Ответь на два моих вопроса и больше ничего мне от тебя не нужно.
Саймон остановился, сложил руки на груди, думал. Александр продолжал стоять на коленях.
– Хорошо. Отвечу. Но только днём. И приходи один. Мне не нужны ещё одни уши.
– Буду, – сказал гость, вставая с колен. – Где?
– Место нашей первой встречи, помнишь?
– Да. Найду.
– Туда. В полдень.
– Буду!
Александр подал руку для пожатия, но Саймон её не принял, с брезгливостью на неё посмотрел. .
– Пока, – попрощался вылезая в окно счастливый Александр.
– Прощай, – тихо сказал Саймон. Гость исчез.
Прежде чем лечь спать, Саймон долго думал закрывать окно или нет. В итоге он решил не закрывать, надеясь, что больше ночных гостей у него не будет.
Он долго ворочался. Начинало светать. Надо было решатся, ещё немного и город начнет просыпаться.
Саймон встал, достал армейский рюкзак из-под кровати, переоделся в заранее заготовленную одежду: штаны из плащовки, когда-то белую, а на данный момент серую футболку и накинул камуфляжную куртку с капюшоном. Он знал, что в пустыне будет выделятся среди барханов, но такая одежда позволяла хотя бы немного пережить жару. Достал старую пару армейских сапог, думал их надеть, но они слишком тяжелы, а ему требовалась легкая поступь, поэтому взял в руки.
Одевшись, собрал скудные пожитки в рюкзак и спустился вниз по лестнице. Скрипела она громко, он вспомнил про её ремонт, который Сара уже с месяц затевала, да всё никак не начинала. Жалел, что не настоял раньше.
Прокравшись на кухню, он взял немного провизии на первое время и стеклянную бутылку, наполнил её водой. На первое время ему хватит.
Он развернулся, чтобы уйти, но остановился. Был порыв оставить записку на прощанье. Но остановил себя. Сара поймёт. Он знал это.
Окольными путями он прошёл до окраины города, где сестра Сары содержала ферму страубов. Она не заметит пропажи. Он был уверен. Она перестала обращать внимание на такие мелочи, как пропажа одного-двух страубов. Время от времени то один, то двое сбегали на "вольные хлеба", чтобы через какое-то время вернуться в загон. Стая из полусотни голов редела медленно, а порой даже пополнялась молодыми особями.
Когда солнце было далеко над горизонтом, в Мусорном городке осталось только воспоминание о Саймоне и окровавленная панамка на кухонном столе, прибитая ножом к разделочной доске.