– Неужели всё так плохо? И нет мне прощения? – Матфей встал из-за стола и, подойдя к кровати, уселся на краешек. Он не боялся ворона. – А я тебе сушёной рыбки припрятал. Думал, вместе поедим, когда заглянешь.
– Ох, и подлиза ты, – каркнул Гамаюн, но взгляд его потеплел. – Если я буду держать обиду, то промучаюсь с тобою долго ли, мало ли, как знать. Какой в этом прок? К тому же урок ты уяснил. Я надеюсь.
– Приложил ты меня основательно, – согласился Матфей. – Но! Всё по делу. А, насчёт Юны не волнуйся, она наш человек, не сдаст и не проболтается. Я ручаюсь за неё.
– Я всё равно уже ничего не могу исправить, – сказал Гамаюн. – Свои мозги не вставишь в чужую голову. Остаётся – надеяться на дьявольскую удачу. Где там у тебя рыбка? Я проголодался жутко.
– Ещё бы не проголодаться! Ты как разъярённый леопард напал на мою ногу, – насмешливо заметил Матфей. – Думал, без ноги меня оставишь.
– Приношу свои извинения, молодой человек, – ничуть не стушевавшись, произнёс Гамаюн, но закрыв притом глаза. – Такое со мной происходит впервые. Признаться, мне неловко за своё поведение. Обещаю, что подобное не повторится.
– Да ничего, я сам виноват, – улыбнулся Матфей. – А ты здорово дерёшься. Повезло мне с союзником.
Через полчаса расправившись с остатками корюшки, ворон удовлетворённо каркнул и прошёлся клювом по внушительной, сухой как бумага горке рыбьей шелухи, дабы убедиться, что под чешуйчатой кучкой мусора не завалялось ни кусочка лакомства.
– Так значит то, что я с детства слышу определённые звуки в доме – это неспроста? – спросил Матфей, дожёвывая рыбий хвост. – А мне никто не верил. Решили, что я всё выдумывал. Списывали на мою необузданную фантазию. Наверное, психом меня считали.
Он приставил замасленный палец к виску и, покрутив им, высунул язык для пущего эффекта. Но тут припомнив кое-что, юноша задумчиво добавил:
– Хотя… раз ты говоришь, что об этом нельзя ни с кем говорить, то они не могли мне попросту объяснить…
– Ерунда всё это, – отмахнулся крылом Гамаюн. – Хорошо, времена другие. Раньше за подобное могли и убить. Что, в принципе, и происходило. – И вдруг зашёлся сухим скрипучим смешком. – А, может, это хорёк со змеем были теми самыми звуками? А ты по наивности до этого не додумался, или по недалёкости.
– Не думаю, – ответил Матфей, сворачивая газету с рыбьими ошмётками в бело-серый ком. – Хотя, в прочем теперь некоторые сомнения прибавились к моим подозрениям.