– Витал, клянусь, не зря эта девушка у тебя на пути появилась. Отвечаю, она точно скучать тебе не даст – взял слово Никита.
– Да-да, слушай нашего папашу, он глупостей не скажет, сам такой – поддержал друга Мирон и они засмеялись.
– Мне страшно даже представить за что мне такое наказание попалось
– А чего? Зато весело и не знаешь, что ожидать от следующей встречи – парировал Мирон
– Да знаешь, как-то не прикольно уже в моём возрасте такие сюрпризы получать.
– Ой, да какой там возраст, всего лишь тридцать семь лет, подумаешь
– Это сказал тот, кто самый младший из нас – улыбнулся Никита.
– Вы с Яной общение поддерживаете, кстати? – почему то вспомнил старую подругу Мирона и как та устроила нам новогодний сюрприз прям перед праздником, от которого мы знатно тогда прифигели.
– Да, но после того как она вышла замуж, мы больше просто списываемся. У них с мужем общий бизнес, сейчас с головой там, да и ревнивый он очень, последний раз, прикиньте, чуть лицо мне не набил, подумал, что я ухажёр какой-то
– А ты небось как всегда ещё в шутку начал загонять какие-то приколы с ней?
– Ну такое…Немного. Я же не знал, что он сзади подошёл.
В гостиной прозвучал громкий хохот и мы невольно перешли на воспоминания о старых школьных друзьях и разные приключения. Так много мы ещё не смеялись. Под конец вечера моя челюсть просто болела до такой степени, что мне было уже тяжело улыбаться. Мирон был сегодня в ударе и повеселил нас рассказами своей юности. Для кого-то, может, это будет и удивлением, но Мирон и Никита были единственными моими близкими друзьями, с которыми я всегда был честен и искренен на все сто процентов. У меня было много знакомых, но настоящих друзей всего двое и этого мне хватало с головой. С детства я был из тех, кому нравилось качество, а не количество, по-этому даже в юности у меня не было близких людей, которых я подпускал к себе очень близко. Просто не доверял, просто не чувствовал уверенности в их словах.
На работе у меня был образ строго начальника и не хотел его рушить. Никогда не заводил романов с подчинёнными, не действовали на меня всякие хитрые женские уловки со стороны моих сотрудниц, по-этому постепенно меня начали называть сухарём, потому что редко можно было увидеть весь спектр эмоций во мне. Я всегда пытался разделять эмоции и чувства от работы, потому что понимал, что врач в первую очередь должен оставаться непоколебимым и холодным в любой ситуации, но получилось так, что это стало распространяться постепенно ещё и на отношения с коллегами и подчинёнными.