Домашний стол – это большое, отгороженное от основной кухни пространство. Леди Шоколадка лично продумывала дизайн и никому, кроме членов семьи туда хода не было. Тали до сих поражалась тому, что и для нее нашлось местечко.
Она любила рассматривать жаровню – крохотные угольки будто подмигивали, обещая раскрыть все тайны мира. Да и череда хрустальных бокалов, чашечек, плошечек и иных, совсем уж непонятных штуковин – все это тоже притягивало взгляд. Герцогиня очень ловко со всем этим управлялась и с большим удовольствием угощала семью и друзей потрясающими десертами.
Лианон поставила на стол поднос с тремя высокими бокалами. Внутри было что-то шоколадное, с ореховой крошкой и листиками мяты. Тали принюхалась и улыбнулась – в составе явно было еще и печенье.
За десертом леди Лантен обстоятельно доложила, что юная Илина абсолютно здорова. Единственное, что нужно поберечь ребенка от алхимических реактивов и вообще, свежий воздух провинции крайне рекомендован. Как и горячие источники или просто парные – девочке нужно как следует пропотеть, на всякий случай.
Договорив, Тали не таясь посмотрела на большие настенные часы. Городские ворота закрывались за час до заката и она хотела успеть выйти. Прятаться эту ночь в городе ей было страшно – слишком много желающих заработать пару монет. А она, хоть и знает город, но не сможет хорошо «залечь на дно».
– Ты куда-то торопишься? – спросил герцог. – Давно ведь не заходила, Лиа успела соскучиться.
– Я по всему первому выпуску скучаю,– призналась леди Шоколадка. – Остальных-то почти и не знаю, госпожа Хорс правит железной рукой и моего присутствия не требуется.
– Городские ворота скоро закроют,– пожала плечами Тали. – Мне нужно выйти заранее. Домой переодеваться не пойду, у отца есть схрон в леске. Он все и всегда продумывал. Там и золото скопленное и одежда.
– И куда пойдешь?
– Буду путешествовать, людей лечить,– улыбнулась Тали.
– Слабая целительница – добыча,– нахмурился герцог.
– Я не слабая,– возразила Тали,– у меня потенциал как у боевого мага. Просто я хотела лечить людей.
Леди Лантен поежилась, вспомнив как отец вернулся из похода. Ей тогда было всего шесть лет и она подсматривала, как мама, зажав в зубах нитку и кроя матом криворуких лекарей заново накладывала швы. Отпаивала отца отварами и вливала в него жизненную силу.