– О чем это вы? – насторожилась она.
– Вот уже несколько месяцев я прихожу в этот магазин в надежде увидеть вас. Я знаю, что это неправильно, но я влюблен в вас, как мальчишка. Алиса, я знаю, я женат, так сказать, но это не может являться препятствием для любви, – он приблизился к ней и взял за руку.
Алиса открыла рот от удивления и поводом послужило не само признание, а красноречие и прыть, которую до этого никак нельзя было предположить в скромном Демидовиче.
– Я вас не понимаю, Лев Викторович. Не помню, чтобы давала вам повод так думать обо мне.
– Но вы согласились пообедать со мной и вчера вы приняли мой подарок! – он был похож на побитую собаку.
– Если бы я знала, что ваш подарок подразумевает не просто поздравление с днем рождения, а несет такой ничем не оправданный скрытый смысл, то не стала бы принимать его. Хотя еще не поздно вам его вернуть, что я и сделаю с удовольствием, – гордо ответила она и повернулась.
У Льва Викторовича сдали нервы. Он развернул девушку к себе лицом, прижал спиной к стене и впился в ее губы своими. Они были влажными и холодными, на языке появился вкус ментола. Алиса сбросила его руки со своей груди и отвесила грубую пощечину. Но это не отрезвило мужчину. Его вспотевшие руки опустились ниже и скользнули под юбку, щипая и сминая ее бедра. Действовать нужно было решительно. Алиса ударила его коленом между ног, вывернулась и достала из сумки газовый баллончик.
– Или вы уходите отсюда или я вызываю полицию, – прошипела она, держа баллончик в вытянутой руке.
– Что вы себе позволяете?
– Что вы себе позволяете? Не думаю, что вашей жене понравиться новость о ваших домогательствах.
– Вам никто не поверит! – заикаясь, произнес он и отступил на шаг. – Мы с женой много лет в браке, и потом…, меня весь город знает, так сказать.
– Вот именно! Представляю, какой сенсацией станет мое заявление в полицию. Ваша жена никогда вам этого не простит, а она умеет портить жизнь. Не у вас одного знакомые по всему городу. И учтите, вздумаете шантажировать меня или захотите уволить, я использую любую возможность, чтобы эта ситуация получила огласку. Убирайтесь! – с отвращением закончила она, швырнув баллончик обратно в сумку.
Алиса вернулась за стол и положила тяжелую голову на руки. Она понимала, что сейчас подала заявление на увольнение и как быстро оно будет подписано, зависит от нее. Нужно действовать! В голове крутились самые сумасшедшие, самые дерзкие и самые отважные планы. Наполеон бы позавидовал. Почему-то поиск новой работы стоял не на первом месте в этом списке. И дело было не в том, что найти работу, которая бы обеспечила ее семье безбедное существование, было практически невозможно. Алиса понимала, что рано или поздно это может повториться. Шаткая, временная стабильность ее не устраивала, а значит работать нужно на себя. Независимость, вот ее заветная мечта с юности, которая в те далекие времена казалась ей более осязаемой, чем теперь. Алиса схватила первый попавшийся лоскут ткани и принялась шить из него шторы. Только это сейчас могло успокоить воспаленный мозг. Позже она обязательно придумает, что делать дальше.