– А я Николас. Но все зовут меня Ник, и ты зови, – Ник был энергичным малым. В свои 23 года он уже получил работу в крупной компании в штатах, куда и собирался отправиться через пару дней. Его приятная внешность располагала к себе людей. Средней длинны волосы пепельного оттенка, стройное тело, острые черты лица и голубые глаза, которые являлись ключом, открывающим замок, за которым прячется душа любого собеседника, – ну, или почти любого, – однако Ник привык думать, что, так как исключений ещё не случалось, то его проницательность человеческих душ можно считать за правило.
– Ну что ж, Ник, спасибо за виски.
– Пустяки. Погода сегодня просто прекрасная.
– О да.
– А ведь отличный паб, скажи же?
– Просто прекрасный, – Ник уловил в его голосе нотки сарказма.
– Да что ты! Я серьезно. Во всем Йорке такого не сыщешь, а то и во всей Англии. – произнес он четко и разгорячённо, готовясь убедить собеседника в своей правоте. В данный момент он решил стать оплотом этого местечкового паба с банальным названием, и никому бы не позволил окрестить его посредственным, он был готов защищать его рьяно, биться до последней капли крови. Он вспомнил как впервые побывал здесь. Это был его день рождения, восемнадцатилетие, отец привез его сюда, и они в первый раз выпили пива вместе. Не родной отец, родной исчез из его жизни когда ему было три, он его уже и не помнил, да и знать не хотел, он считал Фрэнка своим настоящим отцом, он его воспитал, дал ему всё, даже больше, и любил как родного сына. Он ярко помнил тот день, они взяли по пинте пива, по бургеру с картошкой и очень долго разговаривали, временами пополняя свои пинты. «А Джейн хорошенькая, вы отлично смотритесь вместе. Иметь такую самоотверженность и уверенность в будущей профессии – это нечто. Я в 18 только и делал что курил травку да выпивал с друзьями каждые выходные. Пришел к такой, степенности как твоя, только через восемь лет, когда встретил твою маму. Я чертовски горжусь тобой, Ники», говорил тогда Фрэнк, его приемный отец, его любимый отец и самый уважаемый им человек. Через три года его не стало – лимфома.
– Чем же он тебе так нравится? Деревянные столики, музыка, которая сейчас играет в каждом пабе страны, обыкновенная выпивка, – спросил Эрик.
– Вон там, гляди, – он вытянул руку и указал взглядом на картину. На картине была изображена лиса в полной готовности накинуться на удирающего от неё кролика в начинающийся пролесок, очерченный парой-тройкой широколиственных дубов. Тонкое гибкое тело рыжей лисы скользило по зеленой траве, мимо черемши и таволги. Кролик был запечатлен в момент прыжка, длинные лапки размашисто виляли позади его белой маленькой головы. Крупные мазки масла очерчивали голубое небо на матерчатой ткани полотна.