– А вот и помощник! – обрадовалась Анжела, расчесывая обесцвеченные волосы. – Ну-ка помоги шкаф передвинуть.
Ира и Оля не успели еще опомниться, как парнишка молча подошел и, несмотря на худощавость и средний рост, сдвинул шкаф с места.
– Ну, ты жилистый, оказывается, – удивилась Ира.
Светленькая Оля Сергиенко, меркнувшая на фоне темненькой Иры и ярко накрашенной Анжелы, помешивала макароны в кастрюльке.
– А вы оставайтесь с нами ужинать, – предложила она.
– И останусь, – Николай не заставил себя уговаривать и присел на стул.
Ел Коля с аппетитом, орудуя вилкой бойко, не отвлекаясь на разговоры. Хотелось расспросить, как же он сиротой стал, да неловко было девчонкам.
С того дня Коля заходил несколько раз на неделе. Иногда просто чай попьет, а если предложат, то и ужинать остается, а в выходные и пообедать.
– О-о-оо, Колюня пришел, – нараспев говорила Анжела или «Колюсиком» называла, а то и «Коляном». А когда уходил, ворчала, – прикормили Колюню, не отвяжется теперь.
– Да и ладно, жалко, что ли, макароны или картошку, – оправдывалась тихая Оля, пусть поест, сирота все-таки.
– Ты хоть бы накрасилась, – советовала Анжела, – а то, как мышка, незаметная такая…
– А зачем? – удивлялась Оля.
– Понятно, – усмехнулась Анжела, подмигнув Ире и кивнув в сторону Оли, – учиться приехала.
– Ну да, учиться. А как по-другому?
Анжела рассмеялась заливисто, упав на кровать, застеленную общежитским одеялом.
– А я думаю, замуж надо удачно выйти. Только не за такого вот Колюсика, сироту казанскую.
– Тоже мне «Москва слезам не верит», – тихо заметила Оля.
Перед ноябрьскими праздниками субботним утром Анжела пришла из душевой с полотенцем на голове, удивление застыло в глазах:
– Девоньки, а наш Колюня вовсе не сирота… а мы его прикармливали, жалели, а к нему мамка вон приехала… вооот с такими сумками. В цветастом платке с кистями, пышная такая, в валенках…
– Да ну! – Ира соскочила с кровати, подбежала к двери и выглянула в коридор.
– Поздно, зашли уже в комнату.
– А почему ты решила, что это его мама? – засомневалась Оля.
– Да я сама слышала, как мамой назвал, так и сказал: «Давай, мама, я сам сумки подниму».
– Дармоед! Прикинулся сиротой, а мы и поверили, – возмущалась Анжела.
– Ну и что, не объел же нас, – пыталась заступиться Оля.
– Да правда, Анжелка, брось, подумаешь, мамка приехала, радоваться надо, что у парня мать есть.