Учение о тексте в середине XIX – середине XX вв. Упадок риторики и процесс дифференциации филологического знания и филологических наук, исторически совпавшие по времени (1 половина – середина XIX в.), затормозили становление теории текста как самостоятельной области филологии (лингвистики).
Рубежное значение в складывании теории текста в отечественной науке сыграли исследования Н. С. Поспелова, проведенные в 40 —50-е годы XX в. и представленные в цикле статей и монографии «Синтаксический строй стихотворных произведений A.C. Пушкина» [Поспелов, 1960]. В зарубежной лингвистике в это время развиваются идеи «содружества предложения» [К. Boost, 1955], дискурса [Harris, 1970], высказывания [Skalicka, 1960] и под.
Другие гуманитарные науки. В рассматриваемый период текст был (и остается в настоящее время) в «ближнем круге» интересов гуманитарных наук – не только как форма репрезентации гуманитарнонаучного знания, но – и как объект (не предмет!) исследования. Прежде всего это идеи и положения философско-филологического толка, сформулированные М. М. Бахтиным в его сочинениях. По Бахтину, текст является первичной данностью гуманитарно-философского мышления, он та непосредственная действительность, из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление.
М. М. Бахтиным сформулирован следующий тезис: «Событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъект о в» [Бахтин, 2003]. Тем самым будущая теория текста получила ключевую проблему – проблему жизни текста.
Теория текста в 60—70 годы XX в. Основные достижения 60 —70-х годов связаны с поиском сущности текста – признанием его места в системе язык: речь (текст – высшая синтаксическая единица), квалификацией его как синтаксического знака, установлением его иерархической структуры, рассмотрением в аспектах плана содержания и плана выражения, функциональном, с позиций моделирования и др.
Теория текста в 80-х годах XX в. – начале XXI в. Современный период исследования текста отличается тем, что текст квалифицируется, по словам Г. А. Золотовой, как «высшая реалия языка», а наука о тексте превращается, по оценке Л. А. Новикова, «в одно из магистральных направлений мировой науки о языке XXI в.» [Золотова, 2004].
Сформулированные следствия свидетельствуют об эпистемологическом потенциале текста как объекта науки.