– Сколько же?
– Мешок! Это я тебе без преувеличения говорю! Вот такой мешок и маленькая корзинка! – Миша развел руки.
– Очень интересно. Хотя верится с трудом.
Лика смеялась. Он напомнил ей рыбака, хвастающегося своим уловом. Только Миша хвастался уловом друга.
– Ну, Мякиш, ты чего расселся? Давай показывай свои награды и регалии! Дама просит! – накинулся на смутившегося и покрасневшего хозяина Миша.
Неожиданно из соседней комнаты послышался тихий голос.
– Кирюша! Кто к нам пришел?
– Бабушка, не волнуйся! Миша Тихонов со своей девушкой!
– Разве Ксения Карловна дома? – спросил удивленный Миша. – Что же сразу не сказал? Почему не выходит?
– Нездоровится ей.
– Я вас покину на минутку, – Миша поднялся из кресла. – Вы тут не скучайте без меня. А ты не сиди пнем, развлекай даму.
– Ксения Карловна, можно к вам заглянуть? – негромко спросил Миша, приоткрывая дверь в комнату бабушки.
– Заходи, мой дорогой, проведай старушку, – откликнулась Ксения Карловна. – Всегда рада тебя видеть, Мишенька.
Невысокая худенькая пожилая женщина лежала на высоко взбитых подушках. Седые тонкие косички были аккуратно сцеплены на затылке, на ней была голубая блузка с вышитыми цветами у ворота, оттеняющая ее бледное лицо. Рядом на тумбочке стояла кружка с чаем и баночка с вареньем. В комнате пахло корвалолом.
– Что с вами? Просто не узнаю вас, всегда такая цветущая, бодрая, а сегодня что?
– Приболела немного, Мишенька. Погода сырая. Ноги разболелись. Лежу вот, читаю. Кирюша ванночки мне с травами делает.
– Вы уж поправляйтесь, берегите себя.
– Да ничего, старость, что поделаешь. Никуда от болезней не денешься. Ничего, Мишенька, и это пройдет. Ты-то как? Рассказывай, как живешь? Как мама, Катюша?
– Все здоровы, слава Богу, спасибо. Мама вам всегда привет передает.
– А ты? Все хорошо?
Ксения Карловна с одного взгляда могла определить, что с ним твориться. Жизнь этих мальчишек проходила у нее на глазах, от горшков до мотоциклов, от детских слез до взрослых сердечных страданий.
– Все хорошо, Ксения Карловна. Лучше не бывает. Только вот за вас расстроился.
– Ерунда, Мишенька. Мы, старики, уже не обращаем внимания на свои болячки. Мы живем вашими радостями. Вот вижу блеск в твоих глаза – и мне уже лучше.
Она протянула руку с прозрачной кожей и погладила его. Вот и Мишенька влюбился. По-настоящему, по-мужски. Хорошо-то как.