Мало разбираясь во всех этих политических противостояниях, он решил быстрей уйти с площади, где становилось всё горячее и горячее. «Эпоха стабильности закончилась и на Украине, – подумал он, пытаясь обойти агрессивно настроенных людей. – Украинский народ вступает в новую эпоху, эпоху противостояния и выживания, узаконенную современными нововведениями». Были и другие мысли, но они прервались звонким мужским голосом, звучащим со стороны площади:
– Сомов, Егор!
Думая, что кричат не ему, он всё ещё сохранял намерение отойти подальше от толпы. Но крик повторился:
– Егор! Сомов!
Обернувшись назад, откуда был слышен голос, Сомов увидел быстро идущего к нему мужчину. При приближении этого человека он всё больше узнавал в нём своего давнего товарища – Сергея Пронько. Того самого, с кем он познакомился много лет назад в пионерском лагере «Сказочный» во время эвакуации с Припяти, кто спас его от верной гибели во время посещения Егором своей квартиры (на него напали два украинских домушника)…
– Вот так встреча! – сделав шаг навстречу товарищу, проговорил Егор.
– Не могу поверить своим глазам, – подходя к Сомову, улыбаясь, проговорил Пронько. – Егор, ты, что ли?
– Как видишь!
– Кричу, кричу, а ты всё не слышишь?
– Такое со мной бывает. К тому же эта толпа… чуть жив остался. Старался быстрей уйти…
– Привет, дорогой! Дай хоть тебя обниму.
После небольших объятий Пронько радостно спросил:
– Откуда? Какими судьбами? Ты же, как мне помнится, в Красноярск уезжал?
– Давай немного отойдём, – оглядываясь по сторонам, проговорил Егор, – а то нас тут задавят (народ шёл к площади со всех сторон). – Да, было дело, но я в Киеве уже как год…
– О как!
– Да.
– А здесь-то что делаешь?
– Дела были кой-какие… по работе.
– И шо за дела? – с украинским акцентом спросил Пронько.
– Долго рассказывать…
– А где работаешь?
– В Киеве, в строительном управлении…
– Понятно. Значит, из атомной отрасли ушёл?
– Это не я ушёл, а атомная отрасль ушла от меня, – глубоко вздохнув, проговорил Сомов. – Причём в неизвестное направление. Короче, всё достаточно сложно. Впрочем, ты сам видишь, какое сейчас время.
– Да, что есть, то есть. Самое главное, мы не знаем, радоваться или печалиться всему этому.
– Вот-вот.
– Мне ведь тоже пришлось всё бросить, – проговорил Пронько без особой радости.