– Конечно! Вы же луннорождённые! К тому же хладнокровные, как и все морские обитатели!
– Но моя кровь иногда нагревается, – робко заметила Шелья. – И хвостик краснеет, когда сердце трепещет.
– Любопытно, – хмыкнул Конёк.
– Встречу в Светловодье симпатичного русалуса и заведём милых русальчат.
– В детский сад записывайтесь заранее, – посоветовал Конёк. – Все места забиты на сотни лет вперед.
– Да ты что? А я сама буду их нянчить! – с вызовом произнесла Шелья. – Разумеется, после того, как сделаю головокружительную карьеру.
– А ты необычная русалочка, – сощурился Конёк. – Амбициозная слишком.
– Ещё бы! Глянь-ка! – Шелья ткнула наставнику в нос свой диплом.
Диплом выглядел диковинно: перламутровая пластина висела на цепочке, которая обвивала талию русалочки. Пластина была похожа на чешуйку доисторической рыбы. На сверкающей поверхности были вырезаны русалочьи письмена.
– Мои оценки говорят сами за себя!
– Мне ничего не говорят, – признался Конёк. – Я в русалочьем языке не силён.
Шелья обиженно фыркнула.
– По предмету «Раскрытие уникальных даров» у меня пятёрка!!! – гордо воскликнула она.
– И что у тебя за уникальный дар? – спросил Конёк.
Шелья загадочно улыбнулась. Раскинув руки, она завертелась как юла, а потом рассыпалась на тысячи пенистых пузырьков! Белоснежная вьюга закружилась вокруг Конька, щекоча его со всех сторон. Этот поток источал аромат лилий и имел цветочный вкус.
Из пузырьков донёсся тихий русалочий смех. Он раздробился и превратился в булькающий хор.
– Ай! Ой! Как ты это делаешь?! – ошарашенно выпалил Конёк. – Это невероятно!
– Я же говорила… говорила… говорила… – послышались голоса Шельи.
Пузырьки вновь собрались, уплотнились и превратились в изначальную фигурку Шельи.
– Та-да! – воскликнула она, словно фокусник, проделавший волшебный трюк. – Ну как?
– Великолепно! – признал Конёк, но тут же взял себя в плавники и уже более сдержанно молвил. – Неплохо, неплохо… Очень даже неплохо.
В его глазах Шелье почудилась не радость, а какая-то тоска и невыразимая скорбь, будто он увидел не веселое представление, а расточительство чего-то драгоценного.
– Надеюсь, твой дар когда-нибудь засверкает, – дрогнувшим голосом сказал наставник. – А пока что… Нам пора в бюро, – мягко напомнил он. – Если не приплывем в бюро до заката, ты будешь считаться преступницей и тебя посадят в темницу. Но перед этим состригут половину волос.