Ужин был привычно недосоленным, но очень вкусным. Как маме это удалось, Ольга просто не понимала, постепенно оттаивая. Она действительно привыкала к безопасности, к отсутствию боли, к очень мягкому режиму дня. Ольга привыкала к сказке.
Ужин прошёл, и девочка с тревогой посмотрела на напарника, который улёгся на кровати на живот. Зачем он это сделал, она сразу же поняла – настало время «варварских методов». Папа воткнул ручной инъектор с очень длинной, как ей показалось, иглой в тыл напарнику, отчего тому весело совсем не было, уж она-то видела. Затем настала, по-видимому, её очередь.
– Папа, можно, я сделаю? – поинтересовался Рив у герра Штиллера, на что тот кивнул.
– А разницы-то? – удивилась Ольга, но тут же поняла, почувствовав холодок обезбола на коже того места, где, по мнению куратора, хранилась интуиция.
– Вот так, – легко уколов напарницу, Рив погладил её по оголённому месту.
– Всё? – поразилась она, ничего, разумеется, не почувствовав. Обезбол предназначался для серьёзных ран, что ему эта тонкая железка!
– Всё, – подтвердил папа, заметив, что сын как-то смог уменьшить болевые ощущения от инъекции. – Ты талант, сынок.
Почему он талант, Рив явно не понял, но Ольга, хихикнув, объяснила ему. Похвала вызвала у Рива недоумение, так как для мальчика такая забота о подруге была такой же естественной, как и, например, дыхание. Поэтому он просто пожал плечами, укладываясь спать. Ходить пока нельзя было обоим – Рив у себя что-то не долечил, а у Ольги и так всё было грустно. Самая плохая новость была в том, что снять последствия препаратов так просто было нельзя.